Линия перемены дат

— На консервных банках, найденных у места, где обнаружен разорванный рюкзак, есть отпечатки ваших пальцев. Что вы на это скажете? — Трофимов, не мигая, смотрел в глаза охотнику. Сергунько спокойно выдержал взгляд следователя. Трофимову почудилось: старик с сожалением, немного презрительно, чуть качнул головой.

— Они должны быть. Ведь я первым прибыл на это место. Начал собирать разбросанные вещи. Руками, конечно. Вот и следы… — Старик разгладил серую пышную бороду и с достоинством выпрямился. — Все, товарищ следователь?

— Пока все. Прочтите и подпишите протокол.

Старый охотник извлек из кармана потертый футляр, достал очки. Водрузив их на переносицу длинного, с хищной горбинкой носа, Сергунько долго и внимательно читал протокол допроса, по временам возвращаясь к уже прочитанному, дважды перечитывая отдельные места. Наконец он поднял глаза на Трофимова:

— Все правильно.

Охотник взял ручку. Тонкая плексигласовая палочка почти целиком утонула в клешневатой, с сильными загрубелыми пальцами кисти Сергунько. Охотник, неудобно привалившись широкой грудью к столу, старательно и неумело прочеркивал жирными дрожащими линиями недописанные строки протокола.

«Стреляный воробей. Сергунько — убийца», — убежденно решил Трофимов. По опыту он знал: так поступают уголовники. Когда охотник подписал протокол, следователь ткнул пером в одну такую черту и осведомился:

— Есть опыт?

— Да. Высшее образование, как там говорили…

— Где там? Вы были судимы?

Охотник поднял выцветшие строгие глаза на следователя.

— Был.

— Разрешите полюбопытствовать — за что?

Сергунько задумчиво посмотрел в окно, сдвинул лохматые седые брови. Темное, смолоду иссеченное ветрами лицо его посуровело.

— Это не относится к делу. Да и давно было. Я был осужден, как говорил приговор, за умышленное убийство из низменных побуждений… Больше не спрашивайте. Незачем.

— Вы обязаны отвечать мне, — с плохо сдерживаемым раздражением настаивал Трофимов.

— Вы меня подозреваете? Давайте доказательства. А на ваш вопрос отвечать не буду…

— Прошу обождать в коридоре.

Когда высокая сутулая фигура старого охотника скрылась за дверью, Трофимов обернулся к сидевшему в стороне и не принимавшему до сих пор участия в допросе полковнику Горину.

— Каково ваше мнение, товарищ полковник? Я лично считаю необходимым немедленно арестовать Сергунько. Это наверняка он.

Горин механически, привычно протирал стекла очков лоскутком замши.

Потом уколол следователя черными шильцами внимательных глаз и покачал головой.

— Предположения — это не доказательства. Арестовывать его пока не за что. Боюсь, что мы с вами идем по ложному следу. Не нравятся мне результаты этого допроса… Сергунько уходит от ответов. Или действительно не знает ничего. Я считаю неотложным: в первую очередь вам лично осмотреть второй раз место происшествия. Без показаний людей следствие может зайти в тупик. Надо расширить круг свидетелей. Допросить Рахимова. Мы совершенно не знаем, кто он такой. По показаниям одного из участников экспедиции он был на войне, где-то в окружении. Кстати, на сделанные мной запросы о наиболее серьезных преступлениях в округе за последнее время начальник отделения МВД при Екатерининском райсовете депутатов сообщил: у колхозника Панасюка в селе Варварино совершена кража. Похищено много вещей, главным образом носильных, в том числе полная матросская форма сына Панасюка — старшего матроса Даниила Панасюка, проводившего у отца отпуск. По предварительным данным, преступление могло быть совершено, кем-либо из трех преступников, вместе бежавших около месяца назад из места заключения на севере края и до сих пор не задержанных. Может быть, это имеет значение?..

4. ДОКТОР ГЕОЛОГИЧЕСКИХ НАУК РАХИМОВ…

Так представился следователю вошедший в кабинет невысокий подтянутый человек в изрядно потрепанном костюме альпиниста и спокойно, с привычным достоинством сел в предупредительно придвинутое Трофимовым кресло.

— Чем еще могу быть полезен органам следствия?

Трофимов, не отрываясь, содрогнувшись в душе, как загипнотизированный, уставился в скуластое, изуродованное, покрытое белыми и розовыми пятнами лицо ученого. Овладев собой, следователь начал:

— Я попросил вас…

— Рустам Алимович, — поспешно подсказал Рахимов.

— Да, извините, запамятовал. Ведь я вас знаю только по протоколу допроса. Так вот, я пригласил вас, Рустам Алимович, чтобы уточнить несколько деталей, касающихся профессора Левмана. Попрошу вас сообщить: где, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с ним? Что он собою представляет?

Рахимов, отвернув лицо от следователя, задумался.

— Я познакомился с Григорием Моисеевичем Левманом в 1944 году. Меня тогда только что демобилизовали из действующего флота.

— По ранению?