Линия перемены дат

— Ганс Мюльгарт, гауптман инженерных войск. Почему вы здесь? Вспомните ваши клятвы после излечения вас, почти безнадежного, советскими врачами: «Я никого да не подниму руку против Советской страны». Что с вами?

Острый кадык на длинной и грязной шее немца судорожно дернулся.

— Опять проиграл. Второй раз в плену… А вы — уже профессор. Вас так называют эти люди… — На обезображенных веках немца выступили слезы. — Да, разные у нас судьбы, герр гауптман Рахимов. Но я ничего еще не делал. Меня только забросили сюда.

— Не лгите, Мюльгарт, — лицо профессора Рахимова стало суровым. — Почему вы здесь, повторяю я вам? Как вы сюда попали? Кто вас послал? Почему вы нарушили клятву? Почему вы, немецкий инженер-геолог, здесь, на нашей земле? Отвечайте. В этом пустынном районе. Что вам здесь нужно? — Голос Рахимова звучал непримиримо, жестко и повелительно. Феоктистов с интересом смотрел на профессора. Потом молодой следователь решительно сунул пистолет в кобуру и присел рядом с Рахимовым.

Запинаясь, останавливаясь и подбирая русские слова, немец начал рассказывать…

Это была печальная повесть о том, как приняла Федеральная Республика Германии вернувшегося из плена офицера. Как он, голодающий, спасая от гибели семью, пошел на службу к победителям Германии.

— Кому именно? Не все ли равно, — горько усмехнулся немец. — Пусть развяжут мне ноги. Тогда можно будет разговаривать.

Издалека приближался собачий лай. Потом из кустов на противоположной стороне расселины показались пограничники. Немец вздрогнул, потом деланно-шутливым тоном обратился к профессору:

— Не слишком ли почетный эскорт для моей скромной фигуры, герр гауптман? — он задумался, потом решительно обернулся к своим врагам:

— Я солдат. Вилять не буду. Ставка проиграна.

— Ведите нас на свою базу, — приказал Феоктистов.

— Нет, я сначала покажу вам кое-что другое…

32. СОКРОВИЩЕ ЧЕРТОВОЙ ЮРТЫ

— Идемте, гауптман, — обращаясь к Рахимову, как будто других не существовало около него, заторопился Мюльгарт. — Прикажите развязать мне руки. Да скажите этим невеждам, чтобы они не стояли так близко около меня. Я решил вернуть сокровище хозяину. Подарок от умирающего… — Его изуродованное лицо исказилось гримасой. Он закашлялся и вновь расхохотался. Это был жуткий смех человека, знающего, как мало осталось ему жить. — Слишком большая радиация.

Поняв, Рахимов с тревогой обратился к давнему знакомому:

— Почему вам не дали одежды?

— Да, я вам солгал. Я здесь давно. А одежда не предусматривалась контрактом. Ненавижу, — зло обернулся он к советским людям, — вас и их. Иду только ради вас, профессор. Во что я обратился? Уж очень трудную задачу мне поставили: уничтожать все советское, что появится в этом районе. Глупцы. И я тоже… Все равно доищетесь… — Губы немецкого инженера дернулись. — Вот эту маскировочную одежду привезли, когда здесь рядом построили пост. Чтобы отвести возможные подозрения на матросов. Да, больше я сам виноват. Не надо было увлекаться. А как не увлечься, увидев это чудо? Посмотрите сами. Ведь вы — геолог.

Так вот, человек, которого я убил… Этот старик правильно говорит, — кивнул немец На Сергунько. — Я все понял, что он говорил. Убитый тоже был геологом. Первое ранение было сквозное. Я слышал тогда вой, но не догадался. Эта же пуля ранила лису? Когда я следил за тем лысым геологом, то видел, с каким жадным вниманием он изучал местность и подходил все ближе к моей базе. Я вам оставлю наследство, — возбужденно болтал бывший немецкий офицер. — Блокнот этого человека… Он правильно угадал, что здесь… Я хотел продать этот блокнот подороже… К чему?

Мюльгарт замолчал, продолжая быстро идти вперед, увлекая за собой Рахимова. Феоктистов и оба старика еле поспевали за ним. Неожиданно Захар остановился и, тыча пальцем вперед, быстро заговорил. Мюльгарт обернулся.

— Что говорит этот человек? — спросил он. — Я не понимаю такого языка.

— Он говорит: дальше идти нельзя. Чертова юрта близко. Старики говорили — великое колдовство.

Немец задумался.

— Вот видите, герр профессор, есть еще одно доказательство, что мне нечего прятать. Я сдаюсь не из любви к Советам. Любому умному человеку ясно: вся затея этих господ скрыть от вас до возможной войны тайну этих гор рано или поздно провалилась бы. Туземцы знают, что там. — Он пожал плечами. — Но мне платили деньги. Больше, чем давал Гитлер…

Они двинулись дальше. Наконец Мюльгарт остановился, обернулся к Рахимову. Глаза его восторженно сияли.

— Не забудьте засвидетельствовать, что это я указал добровольно, герр гауптман. Это чудо можно заметить только отсюда. Смотрите, — указал он рукой вниз.

Опытным взглядом геолога Рахимов окинул местность. Сомнений не было. Перед ними, в пятидесяти метрах ниже по склону, был провал — грабен, сбросовая обширная впадина, образованная оседанием участка земной коры по вулканическим трещинам. В этом убедила Рахимова тонкая струя пара, бьющая из трещины неподалеку.

— Пегматитовый сброс?