Линия Периферии (СИ)

— Мы ещё доберёмся до этого момента, — произнёс пилот, поднимаясь со стула и покидая помещение. — Не станем медлить. У меня есть несколько идей.

Виктор с лёгким удивлением посмотрел ему вслед, но не успел ничего ответить. Да и не хотел. Столь фамильярное отношение его раздражало, всё же разница в возрасте между ними была куда больше нескольких лет, но как только выжившие достигли бункера — конвейер мысли Виктора подмял под себя такой приоритет, что обращать внимание на мелочи социального взаимодействия у него не оставалось ни времени, ни интереса. Он был слишком опьянён близостью успеха.

— Павел, — к авиатехнику обратилась Клэр, тоже поднимаясь, — проследи, чтобы с нашими пациентами всё было в порядке.

Тот лишь пожал плечами, а его равнодушный взгляд словно излучал мысль «что здесь вообще может произойти?», но, выдержав паузу, всё же поднялся и направился к жилому блоку. Пусть они и не планировали надолго здесь оставаться, а портить отношения с теми, кто делит с тобой одно и тоже замкнутое пространство, не казалось лучшей из идей.

* * *

Поначалу всё шло на удивление гладко: применив доступные инструменты и некоторую смекалку, демонтировать дверь, не тревожа сигнализацию, удалось без особых проблем. Устранив контакты, отключённые на период действия профилактического режима — двери просто сняли с петель позаимствованной со складов дисковой пилой. Таким образом, без полной перезагрузки система не могла заметить отсутствие механизма, и можно было не опасаться поднятой тревоги. Теперь путь к коммуникационному блоку был чист, словно безоблачное воскресное утро. Именно в этот момент Джеффри поймал себя на терзающем подсознание предчувствии: в контраст всему, что успело нагромоздиться за последние двадцать четыре часа, всё складывалось слишком гладко. Настолько что, стоило об этом задуматься, как события приобретали некий сюрреалистичный окрас. Блок связи, по сути, составлял единое целое с инженерным отсеком, но был размещён несколько западнее, из-за чего упирался в отсек с административными помещениями, связанный с ним единственным дополнительным ходом, в то время как основной, к моменту прибытия выживших, уже был изолирован аварийным протоколом.

Пилот, чьё сердцебиение ускорялось с каждой секундой, окинул взглядом блеклые, обшарпанные многослойные стены. Складывалось впечатление, что эта часть подземной крепости вообще не обслуживалась с самого момента её постройки. И тут до Джеффри дошло — то, что он ощущал, было вовсе не предчувствием. Лёгкое головокружение, вызванное, как он предположил, тяжёлой атмосферой вкупе с серьёзным нервным напрягом — было следствием едва ощутимых вибраций. Смутные воспоминания пробивались из закоулков памяти пилота — он уже ощущал нечто подобное раньше. На учениях, посвящённых одному из тактических вопросов скоординированного авианалёта. В тот день подвал одного из заброшенных зданий, избранного для размещения полевого штаба, не выдержал давления подземных вод, и весь кадетский отряд чудом не лишился возможности доползти даже до начала собственной карьеры.

С широко раскрытыми глазами, пилот резко остановился, мгновенно центрировав на себе внимание попутчиков.

— ВСЕ НАЗАД! — с той же резкостью он рванулся к демонтированной двери.

Клэр, не сразу поняв причину тревоги, вскоре тоже почувствовала тряску. Задержался лишь Виктор, с некоторым непониманием обернувшись в сторону столь близкого блока связи. Всё, что им оставалось, это пройти ещё половину пути, и демонтировать маячившую впереди дверь…

Гул и треск стен, которые, согласно техническим нормам, должны были выдержать ядерный катаклизм, был воистину чем-то невероятным. Прямо перед Виктором, разрушая потолок, словно тот был собран из дешёвого бетона, с оглушительным грохотом, в пол вонзилась огромная льдина, сбивая его с ног. Завизжали сирены, оповещая о скорой изоляции отсека, и, если бы не Клэр, решившаяся возвратиться за ним — Виктор оказался бы погребён заживо.

Когда грохот, наконец, затих, а коридор закрыла стальная аварийная завеса — Джеффри, ещё какое-то время всматриваясь в железный прямоугольник десятисантиметровой толщины, упал на колени.

С этого момента заброшенный антарктический бункер, которого не должно было существовать, становился для пятерых выживших настоящей тюрьмой.

3

Попытавшись глотнуть воздух ртом, она тут же зашлась в неконтролируемом кашле. Глаза оказались распухшими от беспрерывно функционирующих слезных желез и жутко чесались, не в силах совладать с ежесекундно распадающимся на несколько частей миром. Пахло чем-то горелым, и прошло ещё несколько секунд, прежде чем явилось осознание, что большая часть жидкости, заливавшей глаза — были не давно истощившиеся слёзы, а её собственный, стекавший ручьями пот. Только когда тошнотворный запах горящего пластика уже вышел за рамки всякой терпимости, мозг сумел идентифицировать чрезвычайность положения, в котором оказался вопреки собственной воле.