Линия Сатурна

- Повезло тебе, Леха. Старикан помнит. Но почему-то хочет побалакать именно с тобой. Зовут его Петр Андреич.

Отламываю от куста веточку, царапаю на земле продиктованный номер. Осторожно спрашиваю:

- А если не дозвонюсь до Петра Андреича?

- Это еще почему? - поражается Пашка и пропадает.

Пытаюсь связаться со старым ментом.

- Слушаю, - звучит в трубке его голос.

- Петр Андреич?

- Он самый, - голос отнюдь не дребезжащий, как я заранее представлял, четкий, сухой и жесткий. - А вы – Алексей? Почему вам приспичило именно сейчас узнавать о гибели своего отца?

- Ночь особенная. Подвожу итоги прошлого.

- Если хотите, можете подъехать, чего по телефону общаться? Я до трех, а то и до четырех не намерен спать. Стариковская бессонница.

- Я звоню из другого города.

- А-а-а, роуминг. Понятно. Денег небось израсходуете… Тогда сообщаю вкратце. Убили его ближе к вечеру, около пяти… Где?.. В Заборском. Точное место не укажу. Не помню. Дело оказалось гиблое, убийцу так и нашли… Ну, это тебе и без меня известно. Прикончили вроде бы не из-за денег. Портмоне лежало в кармане брюк, так и не вытащили… Послушай, Алексей, не вороши прошлое. Наступает новый век. Думай о завтрашнем дне, парень.

- Нет ли у вас еще какой-нибудь информации? Пожалуйста, вспомните! Важна любая мелочь!

- Вел это дело следователь Паршин, Николай Иваныч. Из прокуратуры. Человек серьезный, въедливый. Нынешним не чета. Он уже тогда в возрасте был. Давно, наверное, помер. Надо будет на днях разузнать, навести справки. А я так, прикоснулся слегка. Как бы по касательной прошло.

- Есть у вас его телефон?

- Откуда?.. Извини, конечно, что не сумел ответить на твои вопросы, но ничего другого из меня не выжмешь…

Что ж, хоть какая-то информация. Теперь мне известно, что отца убили в Заборском районе, около пяти. На моих часах без трех минут полдень. Время еще есть. Хоть немного, но есть!

И вдруг меня осеняет. Господи, как же это просто!

Почти кричу Алешке:

- Тащи тетрадку и ручку! Шариковую! Быстро!

Он несется к дому, а я гляжу вслед - на узенькие плечики, на худенькую спинку. Перевожу взгляд на окна прежнего своего жилища. Их заслоняют две рябины, из-за которых даже солнечным летним днем в гостиной темновато.

Присаживаюсь на качельку и принимаюсь тихонько раскачиваться.

И почему-то возникает приятное расслабленное ощущение, что вернулся на двадцать восемь лет назад лишь для того, чтобы начать жизнь сначала.

Подъездная дверь отворяется, в проеме возникает Алешка, сломя голову бежит ко мне.

Пристраиваю на лавочке бледно-синюю тетрадку в клеточку, опускаюсь на колени, вывожу печатными буквами: «26 СЕНТЯБРЯ В ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ Я ПРИКОНЧУ ТЕБЯ ПАДЛА ГОТОВЬСЯ».

Вырываю листок, слегка сминаю, тру о джинсы, складываю вчетверо.

- А сейчас - в милицию!

Движемся в сторону ближайшего отделения, поместившегося, насколько помню, на первом этаже рядовой «хрущевки».

Когда проходим мимо домика, сильно схожего с моим, только мышасто-серого, останавливаюсь, пораженный новой мыслью.

- Погоди, Алеша. Здесь, насколько помнится, живет Немая. Зайди к ней, уговори прогуляться с нами. Я подожду.

Минут через пять он появляется с Лизой. С третьего по восьмой класс я сидел с ней за одной партой. И совсем не был в нее влюблен, хотя по натуре – человечек увлекающийся.

Полюбить ее довольно сложно. Худенькая. Светло-русые волосы гладко зачесаны назад, и хвостик схвачен красной веревочкой. Внимательные серые глаза под большим круглым лбом, проваленные щеки. Немногословная, из-за чего ребята безжалостно прозвали ее Немой.

Серьезная, тихая, застенчивая, она старалась держаться в сторонке, и ее почти никто не замечал. По сравнению с ней практически все, я в том числе, казались болтунами и наглецами. Впрочем, я (как и она), был в классе никем, фоном, декорацией – стеснительный мечтательный мальчик. Я (как и она) не вписывался в общий фон.

Мы подружились. Точнее, стали иногда разговаривать. Однажды я даже побывал в ее квартире. Но Лизина тетка так прилипчиво наблюдала за нами, словно пыталась поймать на чем-то непристойном, что я быстро простился и удрал. И еще как-то раз (кажется, классе в седьмом) Немая заглянула ко мне, тающему в адском пламени ангины. Баба Зина была дома, и мы чувствовали себя скованно, смущались, непонятно отчего.

Иногда мы гуляли вдвоем по нашему малорослому району. Забредали на площадь с крошечным, словно игрушечным домом культуры, построенным в помпезном сталинском классическом стиле. И снова бродили среди зданий и деревьев. Признаться, у меня даже в мыслях не было тащить ее портфель.

В основном говорил я. При ней я вдруг расцветал, становился остряком, краснобаем, почти Цицероном. Она слушала и молчала. Она умела слушать.

Главное, она была разумна. Тиха и разумна.

- Привет, Лиза.

- Здравствуйте, - покраснев, еле слышно произносит Немая.

- Она не верит, что вы… что ты – будущий я! Из 1999-го года! - азартно выпаливает Алешка. - Покажи телефон!

Обращаюсь к Немой:

- Алеша не рассказал тебе, как попал на новогоднюю елку?

- Очень мало и сбивчиво.