Линия жизни

Но если Гольфстрим распространяется по глубине до самого центра Арктики, то поверхностная вода, как бы подпираемая снизу теплыми струями, должна постоянно стекать в пролив между Гренландией и Шпицбергеном. Так образуется холодное течение, определяющее направление дрейфа многих ледяных полей в районе полюса, вытаскивающее айсберги на оживленные морские дороги Северной Атлантики.

Сведения, добытые четверкой папанинцев, позволили, наконец, ясно представить игру природных сил в районе полюса. Прежние концепции о взаимоотношении здесь ветров, течений, направления дрейфа трещали, как льды во время торошения. Но ведь именно на этих концепциях основывались планы работы станции — представление о том, как будет перемещаться льдина зимовщиков по арктическим морям. И здесь дело, конечно, не в чьем-нибудь недомыслии, неумении заглядывать в будущее, близорукости. Других-то концепций просто не было! Для того и высадили папанинцев на полюсе, чтобы узнать, что там на самом деле происходит.

Однако от вновь открытых закономерностей прямо и непосредственно зависела судьба самих исследователей. И добытые ими сведения ничего доброго четверке папанинцев не обещали.

Уже к концу 1937 года стало ясно, что их льдина медленно вертеться вокруг полюса не будет, как это предполагалось. Ей предначертан другой путь — на юг, в Гренландское море. А значит, и заранее заготовленные варианты снятия зимовщиков не годятся.

В Главсевморпути срочно разрабатывались новые планы операции.

Но Арктика готовила еще более неприятный сюрприз: скорость дрейфа оказалась во много раз больше, чем предполагалось. В июне льдина проходила в сутки около полутора миль. Довольно резвое движение. Но ученые считали, что к зиме дрейф пойдет намного медленнее, ибо мелкие льдины смерзнутся в огромные поля и течение не сможет быстро передвигать эти махины.

Вышло все наоборот. Скорость дрейфа росла от месяца к месяцу. В августе — две с половиной мили в сутки, в ноябре — уже четыре.

И тут еще новость: сменилось направление дрейфа — с юго-восточного на юго-западное. Это значило, что льдина поплывет не по центральной части Гренландского моря, где на ее пути не было бы никаких препятствий, а в непосредственной близости от самой Гренландии — там же, как и во всяком прибрежном районе, происходят постоянные сжатия льдов и торошения.

В начале января 1938 года станция была заброшена в мелководный район — неподалеку от величайшего острова планеты. Глубина теперь падала день ото дня: уже не прежние 4000 метров, а 230 метров, 200, 160.

И при этом столь же постоянно росла скорость дрейфа. 6 января Федоров зафиксировал рекордный рывок льдины: всего за 43 часа было пройдено 30 миль. А скорость 10 миль в сутки (почти в 7 раз большая, чем в июне!) стала обычной.

Положение складывалось тревожное. Ни один из вариантов снятия папанинцев со льдины не был рассчитан на такое быстрое перемещение. При этом сильно всторошенные льды у побережья Гренландии не позволяли использовать тяжелые самолеты. Да и возможность найти площадку для легких машин вызывала сомнения. Ледоколу тоже было нелегко пробиться сквозь торосистые зимние льды.

Между тем льдину зимовщиков много раз крушило и ломало. От того огромного поля, на котором в мае хватило места для посадки и взлета тяжелых машин, остался лишь небольшой обломок. Он то странствовал в тесном окружении таких же льдин, бившихся и напиравших друг на друга, то плыл, постоянно подтаивая, по чистой воде.

Для Шмидта наступили дни, пожалуй, еще более трудные, чем в период челюскинской эпопеи. Ведь тогда он сам был на льдине, сам руководил жизнью лагеря и сам рисковал вместе со всеми. Теперь он находился в Москве, а четверо зимовщиков боролись за жизнь среди льдов у далекого берега Гренландии. Главсевморпуть стал штабом операции по снятию папанинцев.

В Ленинграде и Мурманске готовились к выходу судна, поднимались на борт самолеты-разведчики.

2 февраля Кренкель передал: «В районе станции продолжает разламывать обломки полей, протяжением не более 70 метров. Трещины от 1 до 5 метров, разводья до 50. Льдины взаимно перемещаются по горизонту, лед 9 баллов, в пределах видимости посадка самолета невозможна. Живем в шелковой палатке на льдине 50 на 30 метров… Привет от всех. Папанин».

Еще с осени Шмидт искал судно, чтобы выслать его в Гренландское море. Но ни у Главсевморпути, ни у других ведомств не было в то время корабля, готового к трудному арктическому плаванию. Весь ледокольный флот после окончания летнего сезона ремонтировался в доках. И как ни старались сжать сроки ремонта, все же выходило, что кончится он только в марте.

После долгих поисков одно судно все же нашлось. Но это был не ледокол и не ледокольный пароход, а небольшой гидрографический бот «Мурманец». Он вышел в поход 11 января, с огромным трудом пробился под парусами через штормовое Гренландское море и стал патрулировать у кромки ледяных полей. «Мурманец» мог помочь папанинцам лишь в том случае, если бы их льдину выбросило на чистую воду.