Линия жизни

И вдруг ее рот оказался в его власти. Его губы и язык задвигались, словно диктуя ей их общие желания. Несколько глубоких проникновений, и она стала бессловесно умолять его о большем: одна рука судорожно вцепилась в рубашку у него на груди, а вторая бродила по напряженной спине, щупала перекатывающиеся под одеждой мышцы. Ее тело похотливо и бесстыдно выгибалось дугой, бессвязные всхлипы и стоны, которые он так любил, рвались наружу. И пока его пальцы все крепче впивались ей в бедра, а язык скользил по ее нижней губе, она познавала такие ощущения, которые мог дать ей только этот мужчина. Потом он схватил ее за волосы на затылке, заставляя откинуть голову, и… она догадалась, что будет дальше.

Его губы округлились, шепча:

– Ну же.

– Гаррет…

Он продолжал тянуть ее за волосы, так что на миг она испугалась, как бы он не сломал ей шею. Но его поцелуй лишил ее страха и последней воли: она со стоном растаяла в его руках. Болью отдался в каждой клетке ее тела, страстно желающего продолжения. Он еще крепче сжал ее, позволяя ощутить силу его эрекции, и его язык снова хозяйничал у нее во рту. Вот этого она хочет! Больше ничего не имеет значения. Еще и еще, глубже и сильнее, до самого сгустка боли, вожделения и отчаяния у нее внутри.

И вдруг он убрал руку, держащую ее сзади за волосы. Она выпрямилась и подняла голову – в его глазах горело голубое пламя. …Нет, это невозможно, он не может остановиться. Она тронула его плечо, волосы, потянулась к нему губами, но прежде, чем успела поцеловать его, он снова отстранился.

Как это понимать? Она слишком увлеклась? Но нет, он не отталкивает ее.

– Идем, идем скорее ко мне в машину. Николь вздрогнула и оглянулась. Она стоит на черной лестнице кафе, вокруг никого… Как ее сюда занесло? Это какая-то ошибка.

– Гаррет, я не могу.

Он кивнул, но отпустить ее и не подумал. Наоборот, схватил ее бедра и поднял, да так проворно и ловко, что ее ноги сами собой обхватили его талию.

Нет, так не пойдет, это надо немедленно прекратить! Потому что Гаррет уже тащил ее вверх по лестнице, бормоча что-то неразборчивое. На верхней площадке он прижал ее к стене и заработал бедрами у нее в паху – она почувствовала себя так глупо, что едва не рассмеялась. До знакомства с ним она ничего подобного и представить себе не могла. И тут его губы жадно впились ей в шею.

– Ах, Гаррет…

Это прозвучало не так, как она хотела, но прежде, чем Николь успела сообразить, где допустила ошибку, произнеся это волшебное слово, ее вновь окутал плотный туман желания, который сгущался с каждым движением языка, бедер и пальцев, дразнивших ее тугие соски.

Потому что да, да, этот парень был чудовищно силен, он держал ее одной рукой, и это невероятно возбуждало, как и миллион других его черт. Ей было даже стыдно признаться себе, что то, как он зажал ее здесь на черной лестнице, ей тоже нравится.

Но это необходимо прекратить. Она должна сделать это усилие, иначе станет жертвой собственного либидо…

– Гаррреттт!

Ах… он, что – опять?

Он снова облизывал ей ухо и утробно рычал. Горячее дыхание обжигало, новой мукой отзывалось во всем ее страждущем теле.

– А ты мокрая, Николь?

Она открыла было рот, но замешкалась, подбирая слова, а Гаррет и не стал ждать ответа. Он просто расстегнул молнию и сунул руку ей в джинсы.

– А-а… ты такая…

Откуда ни возьмись, у нее появилась решимость остановить его.

– Перестань.

Удивительно, что Гаррет услышал, ведь она даже не проговорила, а прошелестела. Нет, она этого не хочет, но придется. Он медленно, словно надеясь, что она передумает, убрал руку. Что ж, пора с него слезать. Ее ноги, обвивавшие его талию, опустились на пол, а затем и пальцы отцепились от рубашки.

Гаррет, страдальчески стеная, уронил голову ей на плечо и сам застегнул ей джинсы. Да, Гаррет таков. И потому она хочет его еще больше. Это, черт подери, проблема. Она пока не готова, вот и все. Парни, что были с ней раньше, научили ее жизни. Первый, Пол, случился, когда они были еще детьми. После него у нее на душе остались всего пара шрамов. Когда он бросил ее, она не очень долго переживала. Но Джоэл обидел ее по-настоящему жестоко. Она испытала настолько сильное унижение, что три года шарахалась от мужчин. Три года ей потребовалось, чтобы осмелиться попробовать воду. Хотя она, можно сказать, окунулась и едва не поплыла. Все-таки она ему не верит. Гаррет с ней ненадолго. Он не заставит ее потерять голову, чтобы потом снова горько пожалеть.

– Николь, – пробормотал Гаррет, – это все, что между нами, оно так просто не закончится.

– Хм… мы просто не даем ему шанса.

– Может быть. – Гаррет с удивлением огляделся, будто не понимал, где они находятся. – Извини. Прямо не знаю, что на меня нашло.

– Да и я не знаю, – усмехнулась Николь. – Боюсь, у тебя сложится обо мне неверное мнение.

– Ни за что, – возразил Гаррет, приподнимая ее подбородок и твердо глядя в глаза.