Чтобы действовать так, как требовала означенная страсть.
А мы смотрели.
У меня дурные предчувствия на сей счет. На счет созерцания.
Ну, у вас не было дурных предчувствий в тот день, мой дорогой друг. Ваш член распух до поразительных размеров. Да и в обычный день он распухает до…
Я, кажется, помню, что и вы смотрели. Я не помню ни малейшего отвращения у какого-либо из ваших многих… многих…
Откровенно говоря, созерцание такой страсти живительно.
Неистовство их объятий поражало.
Да.
Даже птицы слетали с деревьев со зверскими стонами наслаждения.
После чего они вернулись к своим прежним обязательствам и ушли рука об руку, снова примиренные и помолвленные.
И это сделали мы.
Да ладно вам. Они были молоды, исполнены вожделения, одни в безлюдном месте в прекрасную весеннюю ночь. Вряд ли им требовалась какая-то помощь от…
Друг:
Мы здесь.
Уже здесь.
Внутри.
Поезд приближается к стене с губительной скоростью. Ты держишь в руке рычаг, который дает тебе возможность достичь ты сам не знаешь чего: повернешь ты его или нет? Если нет, то катастрофа неминуема.
Терять нечего.
Почему бы не попробовать?
LIII
Там, в том джентльмене, мистер Бевинс потянулся к моей руке.
И мы начали.
Убеждать этого джентльмена.
Пытались его убедить.
Мы вдвоем начали думать о белом каменном доме.
О мальчике.
О его лице, его волосах, его голосе.
Его сером костюме.
Подогнутых ногах.
Потертых туфлях.
Казалось, ничего у нас не получается.
Этот джентльмен просто
Казалось, нам нужно быть более категоричными.
По общему согласию мы направили наши мысли на некое общее воспоминание касательно мисс Трейнор.
На прошлое Рождество, нанося праздничный визит, мы обнаружили, что она, пребывая в особом напряжении, свойственном этому благодатному празднику, уже прошла стадии, называющиеся упавший мост, хищная птица, большая собака, страшная карга, пожирающая черную лепешку, затопленный на корню хлеб, зонт, разорванный ветром, который мы не могли чувствовать…
И теперь являла себя в виде древнего монастыря с пятнадцатью ожесточенными, ссорящимися монахинями, которые собираются сжечь до снования.
Монастырь размером с девочку в стиле Марии Агредской[22]
, маленькие монашки внутри собираются на утреннюю молитву.Неожиданно это место (девочка) вспыхивает: крики, вопли, ворчание, принятие обетов, если будет даровано спасение.
Но никто не спасается, все сгорают.
Мы заставляли себя смотреть на это снова, снова ощущать запах, снова улавливать благовония, аромат прижавшихся к стенам кустов шалфея, пахнущий розами ветерок, скатывающийся по склону холма, визгливые крики монахинь, топот крохотных монашеских ножек по утрамбованной красной глине идущей к городу тропинки…
Безрезультатно.
Он просто сидел.
И теперь все вместе мы стали ощущать что-то.
В левом кармане его брюк.
Замок.
Тяжелый и холодный.
Ключ все еще в скважине.