Линкор «Альбион»

«Фрау! Он сказал «фрау». Меня теперь всегда будут звать «фрау», — эта мысль для девушки стала неожиданностью. С одной стороны, это было новое и волнующее ощущение. — И как я теперь буду называться — фрау Ройке?». И тут же ей стало немного грустно. Кажется, даже захотелось заплакать. Ведь теперь она и вправду «фрау», навсегда.

Девушка вяла за руку сидящего рядом Генриха и крепко сжала её. И он молча ответил ей тем же, да ещё и поцеловал в губы — всё равно никто не видит. А потом спросил тихо:

— Мы будем уезжать из города на север?

— Нет, просто перед отъездом мне нужно заскочить на один телеграф. На круглосуточный.

— На телеграф? — спросил Генрих, но этот вопрос был скорее риторический; кажется, он уже начинал понимать, что на большинство его вопросов его юная и прекрасная женщина скорее всего не ответит. А экипаж катил по пустому ночному городу, меж домов с чёрными окнами, двигался от фонаря к фонарю, Зоя по-прежнему держала своего мужчину за руку.

«Фрау Ройке!» В общем, она была не против, вот только как быть с уставом монастыря?

⠀⠀ ⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀ ⠀⠀

Едва-едва солнце с востока стало красить дома, как они доехали до нужного девушке места.

— Мы сойдём здесь, — произнесла она и расплатилась.

Когда экипаж уехал, молодой человек огляделся и спросил:

— А где же телеграф, на который мы ехали?

— Он за углом, на соседней улице. Просто я не хотела, чтобы извозчик знал, куда мы ехали, — отвечала ему девушка.

И Генрих почему-то этому совсем не удивился; он уже давно понял, что случай свёл его с очень необычной женщиной. А Зоя ему ещё и говорит:

— Генрих, может быть, вы дадите телеграмму своей матушке?

— Телеграмму? — он шёл по мостовой, нёс их вещи, и девушка не могла видеть его лица, но по его тону сразу поняла, что её мужчина сразу после её слов снова стал мрачен, снова загрустил. — И что же мне написать моей матушке? Мама, простите меня, я угнал с папиной фирмы коляску, на которой ограбил ювелиров, и теперь должен бежать. Посему прощайте, ваш Генрих! Такую телеграмму дать матери?

— Нет, не такую, — Зою чуточку раздражал его этот тон, но она старалась быть сдержанной. — Напишите вот что: «Мама, дорогая, абсолютно случайно мне представилась возможность попасть на цеппелин «Эдинбург» младшим техником. Мои знания проверили и взяли меня на борт. Когда вы будете читать эти строки, я уже буду лететь в Шотландию, а оттуда сразу полечу в Дублин. Учитывая, что это трансатлантический цеппелин, возможно, уже через двое суток я буду в Галифаксе. Я счастлив, мама. Как буду там, обязательно вам напишу. Ваш любящий сын Генрих».

Тут Ройке остановился и в который раз посмотрел на свою любимую женщину с удивлением.

— Как вы так ловко всё придумываете?

— Не стойте, Генрих, не стойте, у нас мало времени, — Зоя обернулась, но продолжала движение.

— А потом придут полицейские и расскажут ей, что я грабитель, — он всё-таки сомневался, но снова пошёл за девушкой.

— Ну и пусть, главное — ваша матушка будет знать, что с вами всё в порядке. — Зоя почти не помнила свою мать, и маму ей с детства заменяла наставница мать Пелагея, тем не менее девушка добавила:

— И ещё мне кажется, что ваша матушка в душе будет больше верить вашей телеграмме, чем каким-то мерзким полицейским.

И тут Ройке не стал с нею спорить. Он подумал, что его юная и не по годам мудрая женщина, может быть, и в этом права.

В это утро Зоя не зря поехала через половину города, чтобы попасть именно в этот телеграф. Именно сюда для неё могла прийти телеграмма из Зальцбурга, то есть из центра. Перед тем, как покинуть город, девушка хотела убедиться, что для неё телеграмм нет. Заодно хотела сообщить Джеймсу, что дело сделано и теперь они занимаются реализацией, ну и облегчить отъезд Генриху, который отсюда мог дать телеграмму матери. Но всё пошло совсем не по её плану. Пока Генрих, почти в траурной мрачности, записывал на бланке послание семье, девушка подошла к окошку выдачи и тихо назвала своё кодовое имя, «Марта Шульц», а потом спросила:

— Есть ли что-то для меня?

— Марта Шульц? — усталый телеграфист полез в коробку-картотеку и через несколько секунд ответил: — Да. Для вас есть сообщение из Зальцбурга, от Шварца.

И он протянул ей серый листок телеграммы. Зоя опешила, она не ожидала, что ей ответят. Девушка взглянула на число и поняла, что телеграмма лежит тут уже два дня. И тут же развернула листок.