Линкор «Альбион»

— «Сме-тан-на» — смесь сливочного масла и прокисших сливок, — повторил он слова официанта, набирая на вилку немного картофельного пюре и сметанного соуса с кусочком мяса. — Но я хочу спросить…

Зоя, отпив вина поинтерсовалась:

— Да, что вы хотели узнать, герр Ройке?

— В чём же проблема? Почему вам нужна моя помощь? Неужели вы не можете прийти в тот дом, где работает тот слуга Джеймс, и спросить о нём?

— Мне нельзя подходить к тому дому, — ответила она, делая ударение на слове «тому».

— Да, и мне опять «пока рано знать» почему? — с улыбкой догадался молодой человек.

— Пока рано, — кивала Зоя. Но она как раз была серьёзна.

— Прекрасно, тогда я сам пойду и спрошу, можно ли мне видеть Джеймса. А когда он выйдет, я скажу, что вы хотите его видеть, — предложил Генрих.

«Ах, дорогой мой, если бы всё было так просто… Боюсь, если ты подойдёшь ко дворцу Холодной и спросишь кого-то из её челяди, тебя, наверное, пригласят войти внутрь, после чего ты, скорее всего, уже оттуда не выйдешь. А мне придётся бежать из города. Да и старику Джеймсу тоже не поздоровится». Для юной девушки всё это было ясно как божий день, а вот Генрих не понимал, о чём говорил. И её задача была объяснить ему, что нужно делать, при этом не вдаваясь в подробности. К тому же Зоя постепенно начинала проникаться симпатией к этому молодому человеку. А посему нужно было всё устроить так, чтобы и ему не угрожала опасность. Вот только как? Об этом она думала весь вечер, ещё с тех самых пор, как села в его электроколяску.

— Нет, — наконец произнесла девушка. — Вам тоже нежелательно туда ходить. Вас обязательно спросят, зачем вам Джеймс, и вы начнёте придумывать, и вашу ложь сразу раскусят, — она не стала говорить, что с ним будет, когда его уличат во лжи. А просто закончила: — Нужно что-то придумать. Например, встретить его, когда он выходит на улицу.

— А как часто он выходит на улицу? — резонно интересовался Ройке.

— Не имею ни малейшего представления. — Зоя пожала плечами.

Тут Генрих почему-то стал улыбаться, как будто она пошутила, и тогда дева спросила:

— Что смешного? Почему вы улыбаетесь?

— Просто вы так интересно говорите?

— Как? Что интересного я сказала? — удивлялась девушка.

— Ну, ни мои сёстры, ни их глупые подруги никогда не скажут: «Не имею ни малейшего представления», они скажут что-нибудь типа «ой, сие мне не известно». Или «Откуда же мне про то знать?».

Он говорил эти фразы, пытаясь придать им тон немного жеманный, женственный, — видимо, изображая своих сестёр и их подруг.

Зоя, конечно, посмеялась, так как делал он это забавно, но, с другой стороны, и призадумалась. Возможно, её язык был…

— Вы говорите слишком… литературно, — закончил её мысль Ройке. — Я давно понял, почему вы такая интересная. У меня создаётся впечатление, что вы многое знаете, многое умеете.

Эту тему нужно было прервать, развитие её привело бы к лишним, ненужным и очень несвоевременным вопросам, и поэтому Зоя кокетливо посмеялась, по-простецки махнула на него рукой:

— Ой, да будет вам…, — она увидала, что он уже доел всё, что было в тарелке, и спросила, переводя тему: — Кажется, вам это блюдо пришлось по душе?

— Признаться, да, это очень необычно и вкусно, — отвечал он.

— Тогда разлейте последнее вино и позовите официанта. Пока он принесёт счёт, мы допьём вино.

Так они и сделали. Потом, когда официант принёс счёт, Генрих изучив его, попытался заплатить, но Зоя настояла и заплатила сама, и Ройке нехотя согласился.

Вечер, переходящий в ночь, был великолепен, небо было усыпано звёздами, тонкий месяц сиял, фонари отражались в воде, музыка, богатая публика в ресторанах и на мостовой, кое-где люди даже танцевали, и Зоя, усаживаясь в экипаж, была в прекрасном настроении и чуточку пьяна от рейнского; тем не менее, дева не забывала, зачем она тут. И когда Генрих захлопнул за нею дверцу, она спросила:

— Герр Ройке, а когда вам нужно вернуть этот экипаж в мастерскую?

— О, батареи зарядятся за четыре часа полностью, работа мастерских начинается с семи, да и то начальник придёт не раньше восьми, так что до трёх часов коляска в нашем… в вашем распоряжении, фройляйн Гертруда.

— Ну, в таком случае, поедемте дальше по берегу озера, — предложила девушка.

— Прекрасная мысль, нет ничего лучше, чем прокатиться по набережной после ужина, — согласился её техник-водитель.

И почти бесшумно, на своих каучуковых шинах, экипаж покатил дальше по набережной.