Линкоры

Тут бы им (подлодке со всем экипажем) и убраться подобру-поздорову, но… сыграла профессиональная гордость. И не только у командира, кадровых офицеров и мичманов. Надо сказать, что боевой мандраж испытывали все, вплоть до коков. Как ни крути, в подводники абы кого не набирают. Все на подлодке знали о происходящих в мире событиях, и весь экипаж словно охватил психоз войны. И лишь отец-командир да еще несколько офицеров понимали всю серьезность ситуации.

По корабельной сети прозвучала вполне себе «боевая тревога»… вопреки международному соглашению «о предотвращении конфликтов в море и воздухе путем запрещения имитации боевых атак».

Подводный крейсер вышел на ударную позицию.

Искушение, конечно, было. Просто руки чесались – садануть «боевым». И как было бы хорошо: ввели данные стрельбы – а они идеальные!

И – «Пли!» Эх!

Крейсер-ракетоносец произвел учебные стрельбы по эсминцу и совершил маневр ухода от возможного ответного удара.

– Запись в вахтенный журнал! – распорядился командир, расположившись с довольным видом в боевой рубке.

Дождавшись, когда старпом подготовится, стал размеренно излагать, словно учитель на диктанте:

– …в условной точке координат… штурман, дай, пожалуйста, точные координаты и время, – дождавшись уточнения, продолжил: – Приняли решение произвести подскок со скоростью 17 узлов в течение 20 минут, курсом 170 градусов. Далее в 16:00…

– В 15:45, – уточнил штурман.

– Хорошо, в 15:45 начали маневр для занятия точки залпа на носовых курсовых углах 30–40°, на дистанции с вероятностью поражения 0,8. При полной скрытности, преодолев противодействие противолодочных систем обнаружения корабля противника (можешь добавить «условного»), заняли позицию стрельбы на носовом курсовом угле эсминца противника – 40° правого борта и на дистанции залпа – 55 кабельтов. По команде капитана 2-го ранга Ю. Клещева произвели (условно) четырехторпедный залп и осуществили маневр отрыва от вероятных кораблей сопровождения. Далее…

Тут-то, не дав договорить командиру, корабль и подвергся новой атаке, только явно не учебной. По подводному кораблю словно прошла наэлектризованная волна, в секунду согнав с командира благостное расположение духа, пробежав возбуждающими синапсами в мозгах офицеров, мгновенным импульсом сокращая мышцы всего экипажа… заставив кипеть адреналин, дав прочувствовать скованным сталью, зажатым со всех сторон толщей воды морякам если не другую – жестокую сторону войны, то как минимум ее бледную тень. Бледную тень с косой.

Командир подлодки был опытным грамотным подводником, имел сколоченный экипаж и, как говорится, пользовался авторитетом. И конечно, с его стороны было предосудительно рисковать жизнью моряков и целостностью подводного корабля. Но на самом деле офицер выполнял (пусть и немного перегибая палку, по сути, вызывая огонь на себя) приказ командования: пронаблюдать и оценить возможности военно-морских сил США в новых условиях.

Русская субмарина ушла на глубину 500 метров, поднырнув под ледяное нашествие, минимально раздавая децибелы, и растворилась в родном северо-восточном направлении. Через три часа ходу атомный крейсер подвсплыл на 250 метров для уверенного приема короткого кодированного сообщения на СНЧ[91].

Состоялся очередной сеанс связи со станцией «Зевс», что на Кольском полуострове.

Американцы

Преследование японских малых кораблей, рассеянных среди блуждающих ледяных глыб на сотнях квадратных миль океана, оказалось не таким уж простым. На радарах высвечивалось масса объектов. Компьютеры, сбитые с толку множественными контактами, порой не могли правильно определить цели.

Операторы американских РЛС засекли их раньше – на экранах локаторов растущее количество засветок-айсбергов.

Впередсмотрящие на японских кораблях замерзшие куски воды увидели визуально.

В борта вскоре забились, застучали пока малые обломки, не причинявшие вреда, но в сторону ходовых мостиков уже понеслись предупреждающие крики – в курсовом секторе замаячили высокие серо-белые горы.

На кораблях пришельцев-самураев не было радаров, лишь примитивные гидрофоны, возможно, и предупреждали, натыкаясь импульсами на подводные части плавающих островов. Хотя в условиях усилившегося ветра это было делать все сложней и сложней.

Японские командиры и рулевые механики, не сбавляя скорости, словно гонщики, виртуозно лавировали меж гонимых ветром невольных арктических путешественников.

Американцам в этой ситуации было легче вследствие более совершенного технического оснащения.

Но в целом операция затянулась до темноты, заставив и загонщиков, и уж тем более преследуемых сбавить скорость до минимальной, постоянно рискуя напороться на тяжелые и острые грани айсбергов.

А с приходом рассвета ветер только покрепчал.

Далее к северо-востоку погода окончательно испортилась. Штормовой фронт двигался в сторону центральной Атлантики, со всеми сопутствующими неприятностями: на поверхности вздымались огромные волны, налетали шквалы срывающегося дождя, создавая шум, мешавший гидролокации.