Линни: Во имя любви

Она открыла дверь и вышла. Я слышала шорох ее одежды, пока миссис Пол спускалась по лестнице, и всем сердцем желала последовать за ней. Я знала, что никогда не попаду на занятия в церкви. Я понимала, что ни Церковь, ни миссис Пол, ни остальные леди из Дамского общества благочестивого поведения не смогут мне помочь. Даже если бы мне хватило мужества рассказать им обо всем, в словах Рэма заключалась горькая истина: никто не имел права указывать родителям, как им воспитывать детей, или вмешиваться в их жизнь. Никто.

Мне исполнилось тринадцать, и я здорово подросла. Я знала, что мама осудила бы меня — не за то, что я была шлюхой, ведь в этом не было моей вины, а из-за моих дурных поступков и еще более дурных, злонамеренных мыслей.

Целыми днями, работая в мастерской, я обдумывала всевозможные способы убийства Рэма Манта. Способы были разнообразными и мучительными, и в них неизменно принимал участие мой нож с костяной ручкой. Я также представляла себе, как одного за другим убью всех мужчин, к которым меня водил Рэм, кроме сентиментального плаксивого Понедельника и добродушного дядюшки Горацио. К тому времени чистоплотный Среда перестал приезжать в Ливерпуль по делам. Мне не хватало еженедельной ванны, и снова приходилось мыться чуть теплой водой в нашем старом помятом тазу.

Но все остальные! Для меня все они были одинаковыми, не важно, к какому сословию они принадлежали. Все мои клиенты заботились только об одном — чтобы червяк у них между ног вырос до размеров змеи, а затем елозил и дергался во мне до тех пор, пока наконец, содрогаясь, не умирал. Входя в комнату, где меня ждал очередной клиент, я сразу же оценивала обстановку. Я искала глазами тяжелую вазу, которой при случае можно раскроить череп, или острый серебряный нож на обеденном подносе, способный одним ударом вспороть сонную артерию. Конечно, это были всего лишь приятные фантазии, хотя порой я на самом деле была вынуждена защищаться от клиентов.

Мне приходилось пускать в ход зубы и кулаки, чтобы защитить себя от мужчин, которые силой пытались принудить меня к тому, на что я никогда не согласилась бы. Однажды я схватила тяжелое серебряное пресс-папье и ударила им в висок одного хромого джентльмена, который хотел порезать мне ладонь, чтобы слизывать мою кровь, одновременно вкушая удовольствие от моего тела. Но страшнее всего мне было с человеком в плаще с капюшоном, от которого сильно несло конским п'отом. Увидев принесенные им инструменты и догадавшись, что именно он собирался со мной проделать, я попыталась вырвать руку из его цепких лап. Он сдавил мою кисть сильнее, но я не собиралась сдаваться. Я схватила кочергу, стоявшую возле камина, и изо всех сил ткнула его ею в живот. Мне пришлось проделать все это левой рукой, но силы удара хватило, чтобы заставить его меня выпустить. Я убежала. Побои, которыми наградил меня Рэм, когда я вернулась с пустыми руками, показались мне мелочью по сравнению с тем, чего мне удалось избежать.

Но несмотря на подобные инциденты, желания большинства мужчин не отличались особой фантазией. Они просто хотели снять особого рода напряжение, которое считали настоящей мукой, и мои действия, соответственно, были несложными и не требовали больших усилий.

Чтобы скрасить серые будни и отыграться за неприятные ощущения во время этих ночных визитов, я уносила с собой любые безделушки, которые могла найти и исчезновение которых обнаруживалось не сразу, — серебряную запонку, крошечный медный компас, чашку, маленькую вазочку или миниатюрную декоративную пепельницу, расписанную китайским орнаментом и цветами. Пока клиент одевался, мне не составляло особого труда спрятать какую-либо вещичку в складках шали, в ботинке или даже под шляпкой. На следующий день, возвращаясь с работы, я продавала украденное на рынке возле Грейт-Шарлотта-стрит. Часть монет я тратила на тянучки и пирожные, которые съедала по дороге домой, чтобы Рэм ничего не заподозрил. Я не хотела, чтобы он знал, что я ворую у клиентов, по двум причинам: во-первых, он стал бы отбирать у меня вырученные от продажи краденого деньги, а во-вторых, воруя вещи у мужчин, с которыми мне приходилось спать, я чувствовала себя более сильной и взрослой — я обманывала не только клиентов, но и Рэма Манта. Сами безделушки были мне глубоко безразличны, значение имело только это ощущение силы.