Лёд и пламень

— И поделом им! — гневно сказала Ева. — Может, это чему-то их научит.

Аника прикусила губу, борясь с желанием высказаться. Одарив Еву многозначительным взглядом, она вновь принялась за рану.

— Знаешь, за что я тебя люблю? — спросила Ева. — За то, что ты всегда говоришь, что думаешь.

— Тебе не понравится то, что я думаю.

— И всё же?

— Чего ты ожидала? Что они подружатся, и наступит мир во всём мире? Твоей вины в этом не меньше, чем их, — Аника понизила голос до едва различимого шёпота. — И хотя мне видится больше и дальше, чем вам, тебе пора перестать мучить Тая. Ведь ты прекрасно знаешь, что он испытывает к тебе совсем не дружеские чувства. И даже больше — ты сама испытываешь к нему подобные чувства. И Марк из-за вашей «дружбы» тоже постоянно находится в напряжении. Ты должна найти способ разделить свои чувства. Дай им и себе определённость.

— Уже дала, — сморщившись от боли, Ева подняла руку и показала подруге кольцо.

— Трудно было не заметить. Ты в этом уверенна?

Пожав плечами, Ева вздохнула.

— Определённость, — сказала она вслух.

— Да уж, — усмехнулась Аника. — Если что, сойдёт за средство самообороны.

Ева нервно хихикнула.

— Я не буду говорить, что рада за тебя, потому что не вижу счастья в твоих глазах. Прости меня за это, — Аника обняла подругу. — И я чувствую много сомнений в твоей «определённости». Будь осторожна. На выбранном пути ты можешь потерять себя.

— Ты иногда пугаешь меня своими размытыми предсказаниями.

— Это не предсказание. Скорее предчувствие.

— Предчувствие это я понимаю. Но оно заставляет жить в постоянном страхе.

— Я бы сказала, шире смотреть на вещи.

Ева открыла дверь, чтобы проводить подругу, и нос к носу столкнулась с Марком. Вид у него был пугающий. На бледном, как мел лице огнём горели чёрные от беспокойства глаза. Позади него, на некотором расстоянии стоял не менее взволнованный Тай. Едва она появилась на пороге, оба уставились на забинтованную руку. И хотя Еве стало их искренне жаль, она всё же не смогла побороть в себе гнев и обиду. Бросив на них грозный осуждающий взгляд, она отошла в сторону, пропуская подругу.

— С ней всё в порядке, задиры бестолковые, — сказала Аника, выходя из дома.

Она взяла Тая за руку и, несмотря на попытки сопротивления, настойчиво повела прочь. Ева кивком указала Марку войти в дом.

— Мне очень жаль, — сконфуженно пробормотал Марк, едва за ним закрылась дверь.

— Мне тоже, — она забралась в любимое кресло.

Ева молчала и задумчиво следила за игрой теней в редкой уцелевшей листве клёна. Сколько бы Марк не всматривался в её неподвижные черты лица, ему не удавалось даже предположить, о чём она думает. Ничто не выдавало её эмоций. Разочарована ли она, обиженна или внутри неё бушует ярость? Как обвиняемый на суде, он ждал приговора, но она всё молчала.

— Скажи хоть что-нибудь, — не выдержал, наконец, он.

— Что ты хочешь от меня услышать? — Ева не отвела взгляда от окна.

— Что угодно, только не молчи. Тебе больно?

— Больно. Но не рана меня беспокоит, — она повернула голову в его сторону. — Скажи мне, Марк, какие из моих слов о Тае были тебе не понятны?

— Умом я понял. Но сердце отказывается это принимать.

— У тебя нет выбора.

— Не похоже, что хокку готов смириться с тем, что ты скоро станешь моей женой.

— Для него это стало неожиданностью, как, впрочем, и для меня. Но ему придётся принять любое моё решение. С твоей стороны было неблагородно выдать эту новость, не дав мне подготовить его.

— К чему тебе подготавливать его, если ты утверждаешь, что он всего лишь твой друг? — Марк снова начал заводиться. — Я ведь слышал ваш разговор с этой девушкой.

— Эту девушку зовут Аника. Она моя подруга и может говорить, что думает. Я метиска и принадлежу к двум враждующим народам. Вы ненавидите друг друга, и я между вами, как меж жерновами. Но если вы меня действительно любите, то научитесь терпеть друг друга.

Марк молчал. Он был радикально против её дальнейшего общения с суолейя, а тем более с охтайей. Но, видя воинственный настрой Евы, он понимал: сейчас все разговоры и убеждения бесполезны. Действовать напрямую не получится. Нужно было придумать, как сделать так, чтобы она отдалилась от суолейя.

Молчание затягивалось, а Ева продолжала сверлить его взглядом.

— Мы можем отложить этот разговор? — он опустился на диван и устало потёр переносицу. — Тебе нужно отдохнуть.

— Рана — пустяки. Скоро от неё и следа не останется. А вот моя позиция по отношению к Таю и суолейя не изменится.

[1] Пелки — трус.

Глава 22

Глава 22

Ева мерила шагами кухню, нервно заламывая руки. Марк уже давно должен был приехать. Раньше он никогда не опаздывал. Сердцем она чувствовала: случилось что-то нехорошее. Она хотела позвонить ему, но не смогла найти свой телефон. Наверное, забыла его в офисе. Вдруг тишину разрезал звонок телефона. Ева вздрогнула. Мелодия была ей не знакома. Звук доносился из-за двери. Открыв её, Ева обнаружила телефон на пороге. Номер на экране не определялся.

— Да, — ответила она. — Кто это?