Лёгкое дыхание (СИ)

— Я никогда не была близка с сиром Джейме, — резко бросила она. Серсея закатила глаза, вновь издала вздох, и поднялась. Медленно подошла к зарешеченному окну, с улыбкой посмотрела вдаль. Она казалась такой юной в эту минуту. Золотые волосы чуть вились, изящные руки были сложены у талии, как и подобает высокородной леди.

От сладости ее духов Бриенну подташнивало. Казалось, Серсея отравляет собой все пространство, в котором находится, подавляет одним своим присутствием, одним звучанием своего голоса. Но, как бы ни отвратительны были слова этой красивой и жестокой женщины, Бриенна не могла отрицать главного. Она действительно была его сестра. И действительно была матерью его детей. Он когда-то был с ней. От этой мысли замутило еще сильнее. Серсея обернулась со все той же приклеенной красивой улыбкой.

— Вас тошнит? Советую есть по утрам имбирь. Мне помогало. И избегайте лестниц.

Она вернулась назад к столу, фамильярно закинула ногу на ногу, опустошая еще один бокал вина.

— Хотите вы того или нет, Бриенна, но вы теперь связаны с Ланнистерами. Это вряд ли понравится новой королеве, — она выплюнула эту фразу, словно избавляясь от горечи во рту, — особенно, если вы родите ему сына. Бедный Джейме. Надеюсь, это все же будет сын.

— Я никогда…

— Каковы бы ни были причины, толкнувшие моего несчастного брата в объятия к такой скудоумной, толстокожей, уродливой дылде, как вы, леди Тарт, есть кое-что, что важнее причин. Последствия, — глаза Серсеи загорелись зелеными огнями, как у лесной кошки, — вы родите не Ланнистера, а бастарда. И даже если этот Бес, который стоит, я уверена, сейчас за дверью и подслушивает нас, найдет способ узаконить ваше отродье, это будет уже не лев. Что бы он ни задумал, этот самодовольный карлик, у него это не получится. Я не советую вам участвовать в его затеях.

С Бриенны было довольно. Она вскочила со своего места — как и ожидалось, кресло упало на спинку за ее спиной, и уставилась, пылая от гнева, на невозмутимую Серсею, что так и осталась сидеть и даже не шелохнулась.

— Сир Джейме никогда — никогда! — в жизни не сделал бы ничего бесчестного. Ни в отношении меня. Ни в отношении кого бы то ни было. Он не заслуживает такого мнения о себе. Даже от вас.

— О. Сколько экспрессии, — брови королевы взлетели вверх, но лишь на мгновение, — в постели вы, стало быть, властвуете, Бриенна? Что вы знаете о мужчинах? Вы так ловко притворяетесь одним из них, когда это необходимо. Вы этим его взяли?

Да она безумна, поняла вдруг Бриенна, хоть это понимание ее и не успокоило.

— В вашей постели нас было трое. Всегда, — наконец, сказала Серсея без улыбки, вставая и подходя к застывшей, словно изваяние Тартской Деве, — всякий раз, когда вам казалось, что он смотрит на вас с любовью, это была я, на кого он смотрел. Когда он говорил о том, что вас ждет в будущем, там была я, потому что я — его будущее, единственно возможное. Когда он закрывал глаза или отворачивался, не сомневайтесь, чье лицо он представлял в это мгновение. Теперь он мертв, мне говорят. А если нет, то после меня его не будет. И вашим он не будет никогда.

— Мне это известно, леди Серсея, — ледяным голосом ответствовала Бриенна. «Хотя бы сохраню свое достоинство перед этой змеей». Серсея снова окинула ее взглядом с ног до головы

— Правда? Тогда почему я в это не верю? Вы все еще питаете надежды, все еще мечтаете о нем. Я могу это прочитать по тому, как вы смотрите на меня сейчас. О, если он увидит вас, он пощадит ваши чувства. Джейме всегда был великодушен. Он сочинит что-нибудь для вас, какую-нибудь героическую историю, подарит вам еще что-нибудь острое, приспособленное для убийства, отправит как можно дальше прочь от себя, и это все, на что вы когда-либо можете рассчитывать.

— Он хотел этого ребенка, — выпалила вдруг Бриенна, сжимая зубы и надеясь только на то, что причинит боль в ответ своими словами: бессмысленный, женский поступок, — он говорил это каждую ночь, когда мы ложились вместе.

«Что я несу?!». Но заледеневшее лицо Серсеи и отсутствие следов всякого удовольствия на нем заставили ее продолжать.

— Он говорил, что мы встретим старость вместе.

«Почти правда. Он шутил, что я буду старой каргой с фехтовальной клюкой, а у него будет костыль».

— Мы не вставали с постели, даже если нас приходили поднимать по нескольку раз.

«Правда».

Против воли рука Бриенны сжалась на мече. Это движение не укрылось от глаз Серсеи, она скривила презрительную усмешку, ничуть не испортившую ее красивое лицо, открыла рот, чтобы изречь очередную реплику, но в эту минуту дверь отворилась, и появился королевский гвардеец, а за ним — едва заметный Тирион.

— Что ж, боюсь, наше время истекло. Весьма признательна за то, что вы навестили меня, леди Тарт.

Бриенна не дошла до конца коридора, когда ее начало тошнить. Она сдерживалась недолго, это было слишком, слишком много — сладкие духи Серсеи, золотой блеск ее волос, ее кошачьи глаза и ее слова, слова, и все это — и ее рвало долго, она едва успела убрать подол платья, чтобы не запачкать его.