Лионель Линкольн, или Осада Бостона

— Не найдется во всемъ Массачусетсѣ такихъ присяжныхъ, которые бы обвинили меня въ убійствѣ человѣка, находящагося въ живыхъ и совершенно невредимаго.

— Убійца! Крамольникъ!.. Тоже сказалъ: присяжные въ Массачусетсѣ! Да я васъ просто въ Англію отправлю, тамъ васъ повѣсятъ, вотъ и все!.. Въ Ирландію съ собой увезу, на Зеленый островъ! Велю васъ тамъ повѣсить и закопать зимой гдѣ-нибудь въ болотѣ.

— Да что онъ сдѣлалъ? — спросилъ еще разъ Ліонель. — За что такія страшныя угрозы?

— Что сдѣлалъ? Дома не сидѣлъ, вотъ что.

— Не сидѣлъ дома?

— Вотъ именно. Да что вы, майоръ Линкольнъ, забыли, что ли, какъ вся страна наполниласъ точно осами, отыскивавшими себѣ гнѣздо? Вы забыли свою прогулку по горамъ и долинамъ?

— Неужели мистеръ Седжъ оказался сегодня среди нашихъ враговъ?

— Да развѣ я не видѣлъ самъ, какъ онъ стрѣлялъ въ меня три раза въ продолженіе трехъ минутъ? Одна изъ пуль пробила эфесъ у моей сабли, а въ плечѣ у меня и сейчасъ сидитъ крѣпкая дробина. Хорошъ мнѣ подарокъ? Каковъ разбойникъ?

— Незаконно называть человѣка разбойникомъ, когда нельзя этого доказать, — замѣтилъ Джобъ, — а изъ Бостона уходить и въ Бостонъ приходить можно каждому сколько угодно. Это вполнѣ законно.

— Слышите, слышите, какіе негодяи? Законамъ меня учатъ, когда я самъ сынъ адвоката изъ города Корка! должно быть, вы оба были съ мятежниками. Васъ, я вижу, обоихъ повѣсить придется.

— Что все это значитъ, мистеръ Седжъ? — нарочно громко воскликнулъ Ліонель, чтобы помѣшать Джобу дать компрометирующій отвѣтъ. — Неужели это возможно, что вы участвовали въ бунтѣ и даже стрѣляли въ человѣка, который можетъ считаться почти живущимъ у васъ въ домѣ?

— Я полагаю, что лучше будетъ говорить поменьше, — отвѣчалъ Седжъ. — Вѣдь еще неизвѣстно, что будетъ дальше.

— Слышите вы, что говоритъ этотъ уличенный хитрецъ? — вскричалъ Мэкъ-Фюзъ. — У него даже не хватаетъ совѣсти честно сознаться въ своихъ проступкахъ. Да оно и не нужно. Безъ этого обойдемся. Знаете, маіоръ Линкольнъ: мнѣ удалось окружить партію нетодяевъ изъ числа тѣхъ, что насъ разстрѣливали по пути, и перебить ихъ всѣхъ холоднымъ оружіемъ. Но этого субъекта я велѣлъ взять живымъ и привелъ сюда, чтобы при первомъ же случаѣ повѣсить.

— Если все это такъ, — сказалъ майоръ, — то мы должны передать его въ руки властей. Вѣдь мы еще не знаемъ, какъ будетъ поступлено съ другими плѣнными, захваченными въ этомъ удивительномъ дѣлѣ.

— Я бы и возиться не сталъ съ этимъ негодяемъ, если бы онъ не цѣлился въ меня нѣсколько разъ, точно въ бѣшеную собаку. Какъ же вы не негодяй послѣ этого?

— Я полагаю, — мрачно проговорилъ Седжъ, — что когда человѣкъ вышелъ на бой, то онъ непремѣнно долженъ прицѣливаться, чтобы не тратить даромъ зарядовъ.

— Значитъ, вы признаете, что васъ обвиняютъ основательно? — задалъ ему вопросъ Ліонель.

— Майоръ, вы человѣкъ спокойный и разсудительный, съ вами я могу говорить, — отвѣчалъ Седжъ. — Подумайте. Я находился въ Конкордѣ, когда вдругъ ваши солдаты принялись насъ поносить и затѣмъ дали въ насъ залнъ, не пуская на мостъ. Мы не стерпѣли, стали защищаться, и перевѣсъ остался на сторонѣ закона.

— Какъ это на сторонѣ закона

— Такъ, майоръ. Вы сами должны знать, что законъ запрещаетъ стрѣлять въ людей мирныхъ, но не запрещаетъ имъ защищаться, когда на нихъ нападаютъ.

— Дальше.

— Дальше нечего разсказывать. Полагаю, маіоръ и самъ помнитъ, что потомъ произошло.

— A въ меня зачѣмъ вы стрѣляли? — закричалъ Мэкъ-Фюзъ. — Ужъ сознавайтесь прямо. По крайней мѣрѣ моя совѣсть будетъ чиста, когда васъ повѣсятъ.

— Я полагаю, что всего сказаннаго уже достаточво для того, чтобы отправигь этого человѣка куда слѣдуетъ, — сказалъ Ліонель. — Отвести его въ главную квартиру, какъ схваченнаго съ оружіемъ въ рукахъ! — приказалъ онъ.

Седжа повели. Въ дверяхъ онъ остановился и сказалъ:

— Майоръ Линкольнъ, я надѣюсь, что вы примете мѣры къ охранѣ моего имущества. Я буду васъ считать отвѣтственнымъ за его цѣлость.

— Ваше имущество будетъ цѣло, да я надѣюсь, что и ваша жизнь не подвергнется большой опасности.

Майоръ сдѣлалъ рукой знакъ, чтобы плѣнника уводили скорѣе. Седжъ пошелъ спокойно и невозмутимо, но его черные глаза сверкали, какъ угли.

Польвартъ тѣмъ временемъ хлопоталъ объ ужинѣ, не принимая участія въ разговорѣ.

Зато Джобъ, когда увели Седжа, заявилъ со всею наивностью юродиваго:

— Король не можетъ повѣсить Сета Седжа за то, что тотъ стрѣлялъ, потому что первые начали солдаты.

— Почтеннѣйшій Соломонъ, да вы, можетъ быть, тоже забавлялись въ Конкордѣ съ нѣсколькими пріятелями? — воскликнулъ Мэкъ-Фюзъ.

— Джобъ дальше Лексингтона не ходилъ. A пріятелей у него нѣтъ. Одна Нэбъ.

— Не люди, а черти какіе-то. И всѣ, поглядишь, такіе законники! Юристы!.. Я ручаюсь, что и вы, сэръ, пытались совершить тамъ какое-нибудь убійство, не такъ ли?

— Убійство! Сохрани Богъ! Джобъ застрѣлилъ всего только одного гренадера и ранилъ одного офицера въ руку.

— Слышите, майоръ Линкольнъ? — восклишулъ Мэкъ-Фюзъ и быстро вскочилъ. — Слышите, что говоритъ эта устрица? Онъ хвалится, что убилъ гренадера!..