Лиорн

— Если ты сможешь удержаться от критики, пожалуй, мы сумеем устроить тебе тут укрытие. На тот срок, который тебе понадобится, чтобы все уладить.

Я кивнул.

— Я буду сильным.

— Как всегда, — улыбнулась она.

— И спасибо тебе, — добавил я.

1. ДЕНЬ 1 АКТ 1 СЦЕНА 1

Кераасак и хор:

Костюмов долгие ряды и тесные гримерки,
Сплетенье мастерских, и гардеробных, и кладовок,
И преотвратная безвкусная еда —
Вот так работает театр, господа.

Уборщики со швабрами, чтоб наводить порядок,
Продюсеры с улыбками, исполненными яда,
И тысячи коробок с бумагами, о да…
Вот так работает театр, господа.

Танцоры, хореографы, зеркальные барьеры
И критики, что портят блестящие премьеры,
И режиссер — тиран, не знающий стыда —
Вот так работает театр, господа.

Если не ел ты три дня и три ночи,
Если бродяжить уж больше нет мочи —
Стань театральным актером, и вскоре
Ты пожалеешь о вольных просторах!

Печатать в типографии афиши и билеты,
Искусно лгать, чтоб сотворять красивые буклеты,
Сценарии, где смысла часто нету и следа —
Вот так работает театр, господа.

Билеты с контрамарками, что пропуск в зал даруют,
И боль в измученных телах, покуда дух пирует;
Перст указующий лучей «смотри сюда» —
Вот так работает театр, господа.

Веревки, декорации, ступеньки и крепления,
И сволочи, что свистом срывают представление,
Поток импровизаций, текущий как вода…
Вот так работает театр, господа.

Если не ел ты три дня и три ночи,
Если бродяжить уж больше нет мочи —
Стань театральным актером, и вскоре
Ты пожалеешь о вольных просторах!

* * *

— Перерыв на обед, через девяносто обратно! — объявила режиссер.

Мы с Сарой подождали Коту, и когда он подошел, режиссер — кстати, из Дома Креоты, — уже беседовала с хорошо одетым деятелем, похожим на орку.

Разговора мы не слышали, но режиссер яростно мотала головой и жестикулировала, тогда как орка лишь пожимал плечами и разводил руками.

Я осмотрелся. Народу изрядно, однако и театр большой. То есть «помещение». Сюда, пожалуй, и тысяча человек влезет, но я в подобных вопросах полный профан, так что могу ошибаться. Высокий арочный свод, окрашенный в темную синь с золотыми вихрями, что сходились в центре.

Балкона не было, хотя когда — то таковой, похоже, тут имелся. С потолка свисали под различными углами несколько декораций, но пожалуй, принадлежали они к разным наборам: на одной были нарисованы несколько низких строений, словно вид из окна, вторая же демонстрировала часть интерьера со столом и стульями.

Чуть погодя я понял, что могу легко разобрать, кто есть кто: актеры развалились на стульях, обращенных к «краю два», техники заполонили сцену, аки оккупационная армия, а музыканты — за вычетом Коты, разумеется, — остались в своем уголке, утопленном ниже сцены перед «краем один».

Несколько человек с ящиками на шее обходили помещение, выдавая какие — то штуки, вроде как обед. Это сразу и неприятно напомнило мне тот опыт, который я пережил, когда оказался в армии во время событий, каковые я не хочу сейчас обсуждать[4]. Что бы там ни раздавали в театре, возможно, оно вкуснее.

Наконец орка кивнул и удалился. Кота же подвел нас к режиссеру, звали ее, как уже сказала мне Сара, Пракситт. Она все так же с хмурым видом стояла у дверей. И до того, как Кота перешел к ритуалу представления, режиссер подняла взгляд.

— Сара?

Сара выдала одну из своих улыбок, подобных рассвету на Востоке.

— Не думала, что вы меня помните.

— Помню, разумеется. «Цвет воды», высокое сопрано. Совершенно незабываемо. Откуда вы знаете Коту?

— Мы несколько раз работали вместе, и вообще мы старые друзья, — сообщила она. — А это мой несколько более молодой друг, Влад Талтош.

Я видел, режиссеру очень хотелось спросить, как это она завела себе в друзьях выходца с Востока, однако учтивость победила и она промолчала.