Лиорн

«Босс? Ты не собирался встретиться с тем оркой?»

«Угу.»

«Ты оттягиваешь встречу.»

«Знаю.»

«Это потому, что ты больше не хочешь быть тем парнем?»

«Хмм. Да нет, скорее не уверен, что могу им стать.»

«Босс, я вполне уверен, что сможешь. Надо закрыть вопрос.»

Я вздохнул.

«Да, ты прав.»

Я нашел его в одной из больших гардеробных. Орка растянулся на коротковатом для него диване, ноги торчали с дальнего конца.

— Монторри, — проговорил я. — Тебя — то я и искал.

Он открыл глаза.

— Да?

— Да. У меня к тебе есть деловое предложение. Давай — ка пройдемся.

Орка, если вдруг вы не знаете, просто не способны услышать волшебные слова «деловое предложение» и остаться совершенно безучастными. Им нужно знать. Иногда они пытаются это скрывать, но это все равно, что дразнить дзура: результат предсказуем и скор.

Он поднялся и дернул подбородком:

— Веди.

Мы прошли к задней части зрительного зала и расположились у стены напротив «края пять». Я покопался в кошельке, добыл десять империалов и вручил ему.

Он взял монеты, посмотрел на них, потом на меня.

— Это зачем?

— Низачем. Это подарок.

— Подарок.

— Да.

Он продолжал смотреть на меня. Затем заметил:

— Ты сказал, у тебя есть деловое предложение.

— А, это. Ну да. Твоя операция с «благотворительностью». Просто хочу, чтобы ты знал: теперь это моя операция, а ты из дела выходишь. Навсегда.

Он вытаращился на меня, словно никто и никогда с ним так не говорил.

Я дружески ему улыбнулся.

— С чего ты решил…

— У тебя ведь имеется дублер, так? Мы, кажется, об этом уже говорили.

Если вдруг с тобой произойдет нечто жуткое и трагическое, представление ведь будет продолжаться, верно? Потому что это для меня важно.

— Если ты пытаешься меня запугать…

— С чего бы мне пытаться делать подобное? У меня нет никаких причин тебя запугивать. Мы же друзья. И я даже только что сделал тебе хороший подарок. А ты как раз собираешься порадовать весь наш персонал.

— Если я расскажу об этом своему дяде, ты через десять секунд вылетишь отсюда на улицу, а я знаю, ты этого не хочешь.

Я кивул.

— Воистину так. Но подумай, что случится еще через десять секунд.

Он сложил руки на груди и попытался выглядеть высокомерно. Может, я и переоценил его актерские дарования.

— И что же?

Я влепил ему пощечину. А когда он поднял руки — материализовал из рукава кинжал и упер острием ему в живот.

— Я вырежу твои кишки, размотаю их, а потом запихну обратно тебе в нутро, как будто ты гребаная колбаса.

Лойош и Ротса дружно воздвиглись у меня на плечах, раскинули крылья и зашипели. Вот кто безошибочно знает свои реплики.

Мой тяжелый взгляд давил на Монторри секунд пять. Затем я дематериализовал кинжал, потрепал его по руке и вновь дружески улыбнулся.

Джареги у меня на плечах расслабились.

— Итак, мы друг друга поняли, да?

Он кивнул.

— Вот и хорошо. Что ж, тогда желаю тебе как следует выспаться.

Генеральная репетиция продолжится и завтра, и все полагаются на тебя.

Он почти убежал.

Я все еще Влад.

Вик я разыскал там, где впервые и увидел, в сборочной мастерской. Она и еще пара работников убирали помещение и раскладывали все по местам. Она вопросительно взглянула на меня.

— Сделано, — сообщил я.

— Что, вот так вот просто?

— Ага. Он легко согласился закончить со всем этим.

Вид она имела скептический. Я пожал плечами.

— Верь мне. Все кончено.

— Спасибо, — сказала она. — Тебе пришлось угрожать ему?

— Ничуть, мы просто обсудили наш общий интерес по части еды.

— По части еды?

— Ага. Мы поболтали о том, как делают колбасу.

Она, похоже, вновь мне не поверила, но я просто развернулся и удалился. Спать хотелось. А кроме того, ну как же можно было не удалиться, выдав такую вот реплику, да?

15. ДЕНЬ 3 АКТ 3 СЦЕНА 4

Кераасак:

Ликуют зрители, ты слышишь крики «браво!» —
А значит, к нам с тобой пришла минута славы.
Спектакль закончен, вышли мы и поклонились;
Теперь же — будем собирать все, что взрастили!
Достойным вышло представленье и хорошим,
И я горжусь, что мы подняли эту ношу,
И потому минутой славы наслаждаюсь
И бурной радостью толпы я упиваюсь!

Криниста:

Ликуют зрители, но мне — то что за дело?
Мне как писателю важны иные сферы.
Важнее мне, что моя пьеса под запретом,
И что Звезда с тобою мне, быть может, светит!
Имперский суд не испугать и не растрогать,
А император нынче зол и жаждет крови —
И злит его как раз толпа, что там ликует,
А слава нас и так с тобою не минует…

* * *