Лирелии – цветы заката

Окно портала засияло золотистым светом. Те из гостей, кто мог обращаться в птиц, уже летели туда, где минуту назад патрульные маги подали сигнал бедствия. Теперь там был виден лишь бело-сизый туман. Я собирался присоединиться к ним.

– Эрик, я боюсь тебя отпускать, – промолвила Герда дрогнувшим голосом.

– Девочка моя, все будет хорошо, ты зря переживаешь, – попытался я ее успокоить и, быстро чмокнув в губы, подтолкнул к окну портала: – Давай иди, я улечу, только когда увижу, что ты ушла в портал.

– Я буду ждать всех вас, – сказала она вполголоса, тщательно скрывая в нем дрожь.

В ее глазах плескалось море непролитых слез, когда Герда, окинув беглым взглядом всех тех, кто оставался на поляне, вошла в коридор перехода, держа за руки брата и сестру. Сердце мое дрогнуло при виде ее печали, но сейчас нужно было спасти тех, кто остался в горах, и предотвратить дальнейшие бедствия, которые могла причинить лавина.

– Итак, вампиры в птичьей ипостаси рассеивают лавину, все остальные помогают магам защитить жилые кварталы, – скомандовал Альрик, открывая портал ближе к тем самым кварталам.

Перекинувшись птицей, я взмыл в небо и устремился в сторону гор, охваченных лавиной. А как хорошо день начинался…

Герда

Вряд ли лавина могла бы дойти до нашей усадьбы, и все же несколько женщин, включая меня, отправились на улицу, чтобы проверить защитный купол над ее территорией. Мне просто необходимо было сейчас поработать с магическими потоками, иначе я сошла бы с ума от гула, который был слышен только мне и не прекращался ни на минуту, и от банального чувства страха, сковавшего сердце. Хотелось надеяться, что наши мужчины справятся с этой напастью, а какова судьба тех, кто подал сигнал бедствия? Ведь именно сегодня мой двоюродный брат Регин дежурил в горах. При мысли, что с ним могла случиться беда, стало дурно до головокружения. Что же такого должно было произойти, чтобы породить лавину небывалой силы, с которой даже не справились патрульные маги? Тревожное ожидание новостей витало в морозном воздухе, и, желая заглушить заклинаниями гул и тяжкие мысли в голове, я усердно плела дополнительную защитную сеть, хоть этого и не требовалось – двор был всегда защищен. Взгляд зацепился за браслет-анитари, и новая волна ужаса затопила душу, мешая ровно дышать. На глазах навернулись слезы, которые я тут же украдкой смахнула с ресниц.

– Герда, солнышко, ты как себя чувствуешь? – голос мамы прервал мои тяжкие мысли.

– Физически вроде неплохо, а вот душевно… Сердце не на месте, – призналась я.

– Понимаю. У меня так же, – вздохнула мама. – А что насчет гула? Ты все еще его слышишь?

В этот момент я поймала себя на мысли, что этот самый гул в моей голове прекратился, но когда это произошло? Вот это я упустила, поскольку через время начала воспринимать его как белый шум, а теперь вдруг осознала, что наконец-то ничего не слышу, о чем тут же сообщила маме.

– У тебя такое впервые? – спросила она. – Не помню, чтобы ты раньше жаловалась на шум.

– Честно говоря, этот странный гул я слышу второй раз. А впервые это случилось еще перед свадьбой Мариуса и Эмилии. У нас дома, в Южной империи.

Мама, испуганно распахнув глаза, уставилась на меня:

– Доченька, ты хочешь сказать, что гул шел от нашей усадьбы? И ты молчала все это время?

– Да нет, мам, не от нашей усадьбы! Этот звук… Он словно шел отовсюду. Трудно было определить его источник, да и длилось это недолго. А Эми и Мари вообще в тот день ничего не слышали. Я потом решила, что сильно устала тогда. Только, видимо, моя усталость тут ни при чем… Но это стало понятно только сегодня.

Повисло молчание, пока мама о чем-то задумалась.

– Но ведь в тот день не произошло ничего глобального в Южной империи. Если бы случился какой-то катаклизм, даже где-нибудь в провинции, это стало бы известно в столице буквально через несколько часов, – начала она рассуждать. – Может быть, тогда это было предчувствие?

– Возможно, так и есть, – согласилась я. – Но сообщить об этом хотя бы нашему императору все-таки стоит.

– Да, – согласилась мама, кивая. – Сегодня же напишем письмо. Пусть Чрезвычайный Комитет его величества проверит, все ли в нашей столице гладко.