Лирика

А это было, было, было
На самом деле…
Метель в ночи, как ведьма, выла,
И в той метели
Ты нес по ходу сообщенья
Патронов ящик
В голубоватое свеченье
Ракет висящих.

А сзади Колпино чернело
Мертво и грозно.
А под ногами чье-то тело
В траншею вмерзло.
Держали фронт в ту зиму горстки,
Был путь не торным.
А за спиной завод Ижорский
Чернел на черном.

Он за спиной вставал громадой,
Сто раз пробитый,
Перекореженный блокадой,
Но не убитый.

Ворота ржаные скрипели
В цеху холодном.
И танки лязгали в метели
К своим исходным.

Орудье бухало, как молот
По наковальне,
И был ты молод, молод, молод
В ночи той дальней.
Дубил мороз тебя, и голод
Валил, качая…
Ты воевал. — того, что молод,
Не замечая.

1974

СПУТНИЦА

Федя сел писать, а меня послал за сахаром и чаем, который у нас весь вышел…

Из женевского дневника А.Г. Достоевской (Сниткиной)

Анна Григорьевна Сниткина,
Милая спутница гения,—
Вот покупает нитки она
И долго — само терпение —
При скудноватом свете,
Откинув русую прядку,
Пальто починяет Феде,
Ставит его на подкладку.

«Печку бы надо вытопить,
На почту сходить бы надо,
Надо накидку выкупить
И кольца взять из заклада.
Но только лишь тридцать франков
За все, что прислала мама,
Дали в одном из банков,
А это решительно мало».

Сниткина Анна Григорьевна
С иглой допоздна сутулится.
Тихо. Окно зашторено.
Спит женевская улица.
Где-то старушки-хозяйки
Спят под своими перинами.
«У нас дрова — на вязанки,
А здесь — не смешно ль? —
корзинами…

Вот пальто и в порядке…
А деньги отнимет рулетка…
Счастье еще, что припадки
С Федей в Женеве редко…»

В тетради, узорами вытканной,
Мысли и наблюдения
Анны Григорьевны Сниткиной,
Милой спутницы гения.

1975

УЛИЦА АРТЕМА В КИЕВЕ

Иду по улице Артема
Осенним днем, не торопясь.
Она длинна и незнакома,
И все же есть меж нами связь.

По ней, где нынче, словно птицы,
Летят навстречу «Жигули»,
Людей притихших вереницы
Когда-то медленно брели.

Брели, спастись и не пытаясь,
Уже удел предвидя свой,
И, на ходу перекликаясь.
По сторонам шагал конвой.

Как в трудный сон, вплывают лица
Подростков, женщин, стариков,
И никуда теперь не скрыться
От стука тысяч башмаков.

А где-то спорилась работа,
Что не любому по плечу,
И погромыхивало что-то,
О чем я думать не хочу…

Вот так, от дома и до дома,
Уже непоправимо стар,
По длинной улице Артема
Иду в осенний Бабий Яр.

Вновь те каштаны облетели,
Что тридцать с лишним лет назад
На это шествие глядели,
И как стояли, так стоят.

1975

РАЗЛУЧАЮТ

Забывают, забывают,

Словно сван забивают…

В. Шефнер