Лирика древней Эллады в переводах русских поэтов

И стонет алькион один в дали туманной.

Явор к прохожему

Смотрите, виноград кругом меня как вьется,

Как любит мой полуистлевший пень.

Я некогда ему давал отрадну тень;

Завял... Но виноград со мной не расстается,

Зевеса умоли

Прохожий, если ты для дружества способен,

Чтоб друг твой моему был некогда подобен

И пепел твой любил, оставшись на земли!

АПОЛЛОНИД

Критским стрелком...

Критским стрелком уязвленный орел не остался без мести:

Жизни лишаясь, ему жалом за жало воздал.

С горного неба ниспал он стремглав и настигши убийцу

Сердце той сталью пронзил, коей был сам поражен.

Будете ль, критяне, вы бросанием стрел неизбежных

Ныне гордиться? Хвала Диевой жесткой руке.

АНТИФИЛ ВИЗАНТИЙСКИЙ

К милым отчизны брегам...

К милым отчизны брегам приближался, «завтра, - сказал я, -

Долгий и бурный мой путь кончится; пристань близка».

Но не сомкнулись уста еще, - море, как ад, потемнело,

И сокрушило меня слово пустое сие.

«Завтра» с надеждою смелой вещать не дерзай: Немезида

Всюду настигнет тебя, дерзкий карая язык.

На смерть кузнечика

Звонкий кузнечик, тебе у богатого дома Алхида

Боле не петь, не видать светлого солнца тебе.

Ты далеко улетел, по лугам ты порхаешь Плутона:

Там с Прозерпины цветов сладкую росу ты пьешь.

МАРИАН-СХОЛАСТИК

Горючий ключ

Здесь, под яворов тенью, Эрот почивал утомленный

В сладком сне, к ключевым нимфам свой факел склонив.

Нимфы шепнули друг дружке: «Что медлим? погасим светильник!

С ним погаснет огонь, сердце палящий людей!»

Но светильник и воды зажег: с той поры и поныне

Нимфы, любовью горя, воды кипящие льют.

АГАТИЙ

Смерти ли страшиться...

Смерти ль страшиться, о други! Она спокойствия матерь

В горе - отрада, бедам, тяжким болезням - конец.

Раз к человекам приходит, не боле, и день разрушенья

Нам обречен лишь один, дважды не гибнул никто.

Скорби ж с недугами жизнь на земле отравляют всечасно,

Тут минует - за ней новая буря грозит.

ПАВЕЛ СИЛЕНЦИАРИЙ

Сокроем навсегда...

Сокроем навсегда от зависти людей

Восторги пылкие и страсти упоенья.

Как сладок поцелуй в безмолвии ночей,

Как сладко тайное любови наслажденье!

В Лаисе нравится...

В Лаисе нравится улыбка на устах,

Ее пленительны для сердца разговоры,

Но мне милей потупленные взоры

И слезы горести внезапной на очах.

Я в сумерки вчера, одушевленный страстью,

У ног ее любви все клятвы повторял

И с поцелуем к сладострастью

На ложе роскоши тихонько увлекал.

Я таял, и Лаиса млела...

Но вдруг уныла, побледнела,

И слезы градом из очей.

Смущенный, я прижал ее к груди моей:

«Что сделалось, скажи, что сделалось с тобою?»

«Спокойся, ничего, бессмертными клянусь!

Я мыслею была встревожена одною:

Вы все обманчивы, и я ... тебя страшусь!»

К престарелой красавице

Тебе ль оплакивать утрату юных дней?

Ты в красоте не изменилась

И для любви моей

От времени еще прелестнее явилась.

Твой друг не дорожит неопытной красой,

Незрелой в таинствах любовного искусства:

Без жизни взор ее стыдливый и немой,

И робкий поцелуй без чувства.

Но ты, владычица любви,

Ты страсть вдохнешь й в мертвый камень:

И в осень дней твоих не погасает пламень.

Текущий с жизнию в крови.

Увы, глаза потухшие...

Увы, глаза потухшие в слезах.

Ланиты впалые от долгого страданья

Родят в тебе не чувство состраданья -

Жестокую улыбку на устах...

Вот горькие плоды любови страстной,

Плоды ужасные мучений без отрад,

Плоды любви, достойные наград,

Не участи, для сердца столь ужасной...

Увы, как молния внезапная небес,

В нас страсти жизнь младую пожирают

И в жертву безотрадных слез,

Коварные, навеки покидают.

Но ты, прелестная, которой мне любовь

Всего - и юности, и счастия дороже,

Склонись, жестокая... И я воскресну вновь,

Как был или еще бодрее и моложе!

Улыбка страстная...

Улыбка страстная и взор красноречивый,

В которых вся душа, как в зеркале видна,

Сокровища мои ... она

Жестоким Аргусом со мной разлучена!

Но очи страсти прозорливы:

Ревнивец злой, страшись любви очей!

Любовь мне таинство быть счастливым открыла,

Любовь мне скажет путь к красавице моей:

Любовь тебя читать в сердцах не научила.

Изнемогает жизнь...

Изнемогает жизнь в груди моей остылой.

Конец борению, увы, всему конец!

Киприда и Эрот, мучители сердец,

Услышьте голос мой последний и унылой!

Я вяну, и еще мучения терплю;

Полмертвый, но сгораю;

Я вяну, но еще так пламенно люблю

И без надежды умираю!

Так, жертву обхватив кругом,

На алтаре огонь бледнеет, умирает

И, вспыхнув ярче пред концом,

На пепле погасает.

ПРИМЕЧАНИЯ

МЕЛИКА