Лирика и сатира

То было мрачной порой ноября.
Хмурилось небо сурово.
Дул ветер. Холодным, дождливым днем
Вступал я в Германию снова.

И лишь границу я увидал,

Так сладостно и больно
Забилось сердце. И что таить:
Я прослезился невольно.

Но вот зазвучала немецкая речь,

Я слушал в странном волненьи:
Казалось, кровью сердце мое
Исходит в блаженном томленья.

То девочка с арфой пела песнь,

И в голосе фальшивом
Звучало теплое чувство. Я был
Растроган грустным мотивом.

И пела она о муках любви,

О жертвах, о свиданье
В том лучшем мире, где душе
Неведомо страданье.

И пела она о скорби земной,

О счастье быстротечном,
О светлом рае, где душа
Сияет в блаженстве вечном.

То старая песнь отреченья была,

Легенда о радостях неба,
Которой баюкают глупый народ,
Чтоб не просил он хлеба.

Я знаю мелодию, знаю слова,

Я авторов знаю отлично;
Они тайком тянули вино,
Проповедуя воду публично.

Мы новую песнь, мы лучшую песнь

Теперь, друзья, начинаем:
Мы в небо землю превратим,
Земля нам будет раем.

При жизни счастье нам подавай!

Довольно слез и муки!
Отныне ленивое брюхо кормить
Не будут прилежные руки.

А хлеба хватит нам для всех, —

Устроим пир на славу!
Есть розы и мирты, любовь, красота
И сладкий горошек в приправу.

Да, сладкий горошек найдется для всех,

А неба нам не нужно,—
Пусть ангелы да воробьи
Владеют небом дружно!

Скончавшись, крылья мы обретем,

Тогда и взлетим в их селенья,
Чтоб самых блаженных пирожных вкусить
И пресвятого печенья.

Вот новая песнь, лучшая песнь!

Ликуя, поют миллионы.
Умолкнул погребальный звон,
Забыты надгробные стоны!

С прекрасной Европой помолвлен теперь

Свободы юный гений, —
Любовь призывает счастливцев на пир,
На радостный пир наслаждений.

И если у них обошлось без попа,

Счастливей не может быть знака!
Привет невесте и жениху,
И детям от светлого брака!

Венчальный гимн эта новая песнь,

Лучшая песнь поэта!
В моей душе восходит звезда
Высокого обета.

И сонмы созвездий пылают кругом,

Текут огневыми ручьями.
В волшебном приливе сил я могу
Дубы вырывать с корнями.

Живительный сок немецкой земли

Огнем напоил мои жилы, —
Гигант, материнской коснувшись груди[82],
Исполнился новой силы.

Глава 4