Лирика. Поэмы

Наказанье ли ждет иль награда,

Если я уклонюсь от пути?

Как бы в дверь соловьиного сада

Постучаться, и можно ль войти?

А уж прошлое кажется странным,

И руке не вернуться к труду:

Сердце знает, что гостем желанным

Буду я в соловьином саду…

4

Правду сердце мое говорило,

И ограда была не страшна.

Не стучал я – сама отворила

Неприступные двери она.

Вдоль прохладной дороги, меж лилий

Однозвучно запели ручьи,

Сладкой песнью меня оглушили,

Взяли душу мою соловьи.

Чуждый край незнакомого счастья

Мне открыли объятия те,

И звенели, спадая, запястья

Громче, чем в моей нищей мечте.

Опьяненный вином золотистым,

Золотым опаленный огнем,

Я забыл о пути каменистом,

О товарище бедном своем.

5

Пусть укрыла от дольнего горя

Утонувшая в розах стена, —

Заглушить рокотание моря

Соловьиная песнь не вольна!

И вступившая в пенье тревога

Рокот волн до меня донесла…

Вдруг – виденье: большая дорога

И усталая поступь осла…

И во мгле благовонной и знойной

Обвиваясь горячей рукой,

Повторяет она беспокойно:

«Что с тобою, возлюбленный мой?»

Но, вперяясь во мглу сиротливо,

Надышаться блаженством спеша,

Отдаленного шума прилива

Уж не может не слышать душа.

6

Я проснулся на мглистом рассвете

Неизвестно которого дня.

Спит она, улыбаясь, как дети, —

Ей пригрезился сон про меня.

Как под утренним сумраком чарым

Лик, прозрачный от страсти, красив!..

По далеким и мерным ударам

Я узнал, что подходит прилив.

Я окно распахнул голубое,

И почудилось, будто возник

За далеким рычаньем прибоя

Призывающий жалобный крик.

Крик осла был протяжен и долог,

Проникал в мою душу, как стон,

И тихонько задернул я полог,

Чтоб продлить очарованный сон.

И, спускаясь по камням ограды,

Я нарушил цветов забытье.

Их шипы, точно руки из сада,

Уцепились за платье мое.

7

Путь знакомый и прежде недлинный

В это утро кремнист и тяжел.

Я вступаю на берег пустынный,

Где остался мой дом и осел.

Или я заблудился в тумане?

Или кто-нибудь шутит со мной?

Нет, я помню камней очертанье,

Тощий куст и скалу над водой…

Где же дом? – И скользящей ногою

Спотыкаюсь о брошенный лом,

Тяжкий, ржавый, под черной скалою

Затянувшийся мокрым песком…

Размахнувшись движеньем знакомым

(Или всё еще это во сне?),

Я ударил заржавленным ломом

По слоистому камню на дне…

И оттуда, где серые спруты

Покачнулись в лазурной щели,

Закарабкался краб всполохнутый

И присел на песчаной мели.

Я подвинулся, – он приподнялся,

Широко разевая клешни,

Но сейчас же с другим повстречался,

Подрались и пропали они…

А с тропинки, протоптанной мною,

Там, где хижина прежде была,

Стал спускаться рабочий с киркою,

Погоняя чужого осла.

6 января 1914 – 14 октября 1915

РОДИНА (1907—1916)

* * *

Ты отошла, и я в пустыне

К песку горячему приник.

Но слова гордого отныне

Не может вымолвить язык.

О том, что было, не жалея,

Твою я понял высоту:

Да. Ты – родная Галилея

Мне – невоскресшему Христу.

И пусть другой тебя ласкает,

Пусть множит дикую молву:

Сын Человеческий не знает,

Где приклонить ему главу.

30 мая 1907

* * *

В густой траве пропадешь с головой.

В тихий дом войдешь, не стучась…

Обнимет рукой, оплетет косой

И, статная, скажет: «Здравствуй, князь.

Вот здесь у меня – куст белых роз.

Вот здесь вчера – повилика вилась.

Где был, пропадал? что за весть принес?

Кто любит, не любит, кто гонит нас?»

Как бывало, забудешь, что дни идут,

Как бывало, простишь, кто горд и зол.

И смотришь – тучи вдали встают,

И слушаешь песни далеких сел…

Заплачет сердце по чужой стороне,

Запросится в бой – зовет и манит…

Только скажет: «Прощай. Вернись ко мне».

И опять за травой колокольчик звенит…

12 июля 1907

* * *

Задебренные лесом кручи:

Когда-то там, на высоте,

Рубили деды сруб горючий

И пели о своем Христе.

Теперь пастуший кнут не свистнет,

И песни не споет свирель.

Лишь мох сырой с обрыва виснет,

Как ведьмы сбитая кудель.

Навеки непробудной тенью

Ресницы мхов опушены,

Спят убаюканные ленью

Людской врагини – тишины,

И человек печальной цапли

С болотной кочки не спугнет,

Но в каждой тихой, ржавой капле —

Зачало рек, озер, болот.

И капли ржавые, лесные,

Родясь в глуши и темноте,

Несут испуганной России

Весть о сжигающем Христе.

29 августа 1914

НА ПОЛЕ КУЛИКОВОМ

1

Река раскинулась. Течет, грустит лениво

И моет берега.

Над скудной глиной желтого обрыва

В степи грустят стога.

О, Русь моя! Жена моя! До боли

Нам ясен долгий путь!

Наш путь – стрелой татарской древней воли

Пронзил нам грудь.

Наш путь – степной, наш путь – в тоске

безбрежной,

В твоей тоске, о, Русь!

И даже мглы – ночной и зарубежной —

Я не боюсь.

Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами

Степную даль.

В степном дыму блеснет святое знамя

И ханской сабли сталь…

И вечный бой! Покой нам только снится

Сквозь кровь и пыль…

Летит, летит степная кобылица

И мнет ковыль…

И нет конца! Мелькают версты, кручи…

Останови!

Идут, идут испуганные тучи,

Закат в крови!