Лирика смутных времен: не о любви (СИ)

Плеск чьих-то весел на черной реке.

Вот из-за ели выходит в плаще до пят

И в капюшоне, скрывающим лик,

Кто, непонятно, и мне бы бежать назад,

Но я обездвижен, как дряхлый старик.

Он приближается, медленно, плавно, но

Неотвратимо, нечеткий, как тень...

Тут я проснулся, вспотевший, открыл окно.

Здравствуй, мой новый и радостный день!

Времена жизни

Туманная нега,

Бескрайняя высь...

Весной из-под снега

Рождается Жизнь.

И, робко ступая,

Течет ручейком,

Не предполагая,

Что будет потом.

И белый подснежник

Так девственно-чист,

На веточке свежий

Зелененький лист...

И вот Жизнь в полете,

И вишни в цвету,

Букашки в работе..

Все верит в Мечту!

И ласточки даже

Вернулись сюда,

Где утки, как баржи,

Где эта вода...

Но вот Жизнь созрела,

Хоть все же юна,

Весна пролетела.

И с чаркой вина

Пришли к Жизни знойные

Летние дни.

Лишь зори спокойные,

Зори одни..

А Жизнь - мысли в сторону!

Жечь, прожигать!

Дарить свет всем поровну,

Петь и плясать...

И Жизнь не заметила -

Лето ушло.

Дарить больше не нечего.

Где ты, тепло?

И листьев багряных

Убор золотой

Висит над поляной,

Висит над водой...

Но листья не выжили,

Стали ковром,

Чтобы покров выжженный

Спал под дождем.

И морось морщинами

Жизнь приняла,

Насытившись винами,

Зиму ждала.

Зима подобралась,

Неспешно метя.

И жизни осталось,

В метели летя,

Погибнуть под снегом,

Предвидя из сна:

Опять будет нега

И будет весна.

И будет полет,

Увядание, сон..

Жизнь знает вперед,

Жизнь восходит на трон!

***

Их ведь миллиарды, обычных людей,

Которые каждое утро,

Проснувшись, будь то хоть великий еврей,

Хоть девочка с фоткой, как утка,

Решают: они не такие, как все,

И неповторимы как личность.

Утешившись, прут в магазин к колбасе,

Ее обменять на наличность.

И я, может быть, лишь один из таких,

Уверовавших в эти бредни,

Людей, может даже весьма не плохих,

Но самых ущербных и средних.

Но я свято верую: я не такой!

(И все тоже верят, наверно).

Нет, я - не они, я - какой-то другой!

(Орут, выходя из таверны).

Реально, я личность, таких больше нет!

(Уверены семь миллиардов).

Велик день, когда я родился на свет!

(Вот этого делать не надо).

Но вот лишь в одном я уверен совсем!

(Во всем остальном не уверен? )

Я знаю, ты личность, и ты лучше всех!

Я глуп, но я глупости верен.

Ленин

Вождь революции кровавой,

Злодей ты или гений был?

Страну создал с великой славой

Или Святую Русь сгубил?

Ты кто? Тиран или писатель?

На Робеспьера так похожий

Ты верующий в прогресс мечтатель

Иль ставленник масонской ложи?

Ты кто вообще был для России,

Нам непонятно до сих пор.

Тебя мы ставили, сносили,

Притом не видели в упор.

К тебе по сей день отношение

На части всех нас разделяет.

Когда уж примет тот решение,

Кто нам учебник выделяет,

Нам нам нужно как тебя оценивать,

Герой ты или негодяй?

И ценности переоценивать

Нам нужно ли? Пока не знай,

Вот как нам скажут, тем и будет

Товарищ Ленин, ну пока

Менять не перестанут люди

Историю через века.

Но может быть тот день настанет,

Идеологии падут,

Нам наконец-то перестанут

Все чем-то красить. Прорастут

Ростки той правды недобитой,

Что век томятся под землей,

И в гигабайты, байты, биты

Она введется уж не мной.

***

Лодка - вперед от берега,

Гордость вдали осталась.

Здравствуй, моя Америка,

Новенький мой пентхаус!

Сколько всего потеряно...

Это теперь забыто.

Можно сказать уверенно:

Двери назад закрыты.

Небо с водой сливается,

Тает в лучах заката

Солнце, и начинается

Новая баллада.

Баллада

Берега белых скал над бурлящими водами

И парящий над ними орел в небесах...

Что ты ищешь на мертвой холодной чужбине?

Здесь природный обвал, увенчавшийся родами

Зла, что больше не прячется в темных лесах,

Темных сил, тех, что замки возводят на глине,

Замки мощные, созданные из костей,

Защищать их теперь - долг для всех и повинность...

Неужели ты думаешь справиться с этой злой силой?

Она правит и лжет с помощью новостей,

И, присвоив себе рыцарство и былинность,

Подчиняется себе целый свет так легко и красиво.

Ты один средь камней, и никто ничего не услышит

А кто слышит, так те под камнями давно уж лежат,

Ожидая спасения, может, даже тебя ожидая.

Звуки все, что и так год за годом все тише,

Враз покинули землю, спустившись, наверное, в ад,

Оттолкнувшись от врат недоступного временно рая.

Тишина, и соленые брызги от пресной воды,

Достигая камней, так неслышно уходят обратно,

Чтобы вновь враз нахлынуть - и вниз, и опять, и по кругу.

На камнях остаются недолго от брызг прилетевших следы.

След нечеткий, неправильный и неопрятный,

Да и тот с каждой новой волной убирает друг друга.

Ты стоишь, ты не знаешь, но чувствуешь: надо сказать,

Только что, непонятно, зачем, никому не известно,

Но должно же быть Слово, способное зло уничтожить.

А прилив все по кругу, ни в силах никто этот круг разорвать.

Тебе мысль нежданно пришла, эта мысль чудесна.

Ты всегда Слово знал, ты его носишь с кровью под кожей.

Слово ты говоришь, рассекая им цикл злой силы,

Слово емкое, ясное, сложное, но и простое,

Что пронзает как меч, как на фронте пронзают блокаду.

Круга нет, камни разом сложились в могилу,

Из которой когда-то восстало застойное, злое,

Нам ниспосланное прямо из недр, из ада.

Только звук не пришел. Ты несмело приблизился к гробу.

Там лежало лишь жалкие мощного тела останки,