Лис "Удача"

— Да одно название было, что дворец, только стены. Олигарх его, этот остов, выкупил, отреставрировал, теперь там офис. Чего странного? Так вот, приблизительно в восемь часов вечера, третьего дня, в здании погас свет. Отсутствовал он недолго, минут пять, включился так же сам. И за эти пять минут, когда камеры в зале не работали, монета и пропала. А заодно и документы. Ну? Ничего не припоминаешь?

— Вот тут в деле фото витрины, смотри. Как раз в центре пустое место.

Он говорил, а Александр тупо глядел на большое цветное фото.

Милицейский чин, решив, что бывалый зек над ним издевается, разозлился: — Да все ты помнишь. Придуриваешься, под дурачка косишь. Не угадал. Такое дело спроворил, и забыл. Кого ты лечишь? — привычно перешел на жаргон следователь. — Колись, сука, иначе плохо будет, — долбанул по столу кулаком, видя, что урка не реагирует.

«Точно. В восемь, где-то, и загорелось. Темно было. И в отключке я был минут пять всего, — сложил два и два Лис. — И дворец, а самое главное — фото…»

Он просительно глянул на грозного уговорщика: — Простите, граж… Андрей Степанович, вроде вспоминаю. Там еще зал был большой и лестница…

— Ну, вот… можешь, ведь, — Слушатель пододвинул листок и приготовился записывать. — Давай, рассказывай. Что, как?

— Так а что тут рассказывать-то? — развел руками Лис. — Я, как освободился, в Москву рванул. Сам ведь москвич… был, правда, давно. Так попал случайно в те края. Смотрю, машина едет, грузовая во двор. Ну, ворота открылись, а охранник куда-то отошел, я за ней бочком и проскочил. Думал, чего-ничего гляну… Потихоньку в дом пробрался, через второй вход, куда мебель носили. Грузчиком прикинулся и проскочил. Затихарился в подсобке. Хотел подождать, когда народ разойдется, посмотреть. А утром и выйти. Прилег, дремаю, — Александр и сам живо представил, как могло бы выглядеть примитивное злодейство мелкого воришки.

Торопливо записывающий показания следователь перевернул лист и в ожидании уставился на кающегося грешника.

— Тут вдруг свет хлоп. Погас, — импровизировал на ходу Александр. — Я выбрался, проскочил в кабинет. Схватил, что под руку попалось, и ноги. Как раз успел обратно, когда свет включился. Присмотрелся — монета. И бумажки. Листки засунул в щель, а монету в карман. А утром, как рассвело, уборщицы пошли, слесаря какие-то. Наверное, выясняли, отчего свет пропал, под шумок и выбрался. Я ведь актером был, — пояснил он свое умение.

— Знаю, знаю, — закивал писатель. — Значит, бумаги в доме?

— Там были. Только, вот, как объяснить не знаю. Темно, да и в суете, много ли запомнишь.

Александр врал и лихорадочно прикидывал дальнейшее. «Ладно, там видно будет», — Решил он, заканчивая: — Ну а после в поезд и назад, сюда.

— Почему сюда? К приятелям? — заинтересованно вскинулся следователь.

— Да какое там… — понимая, конечно, что следствие докопается, кто рекомендовал продавца, однако, не желая подставлять ученого, отозвался Александр. — Само вышло, не думал, да и какая разница? Я везде чужой, а здесь, если с отсидкой, три года прошло. Вот, на ум и запало.

Удовлетворенный ответом милиционер потер ладони: — Что ж, молодец, сотрудничество со следствием тебе зачтется. Можешь надеяться на снисхождение… Готовься к этапу, — уже уходя, добавил он. Доложу, думаю, тебя в Москву дернут. На следственный эксперимент. Да и судить по месту совершения будут.

Александр сидел в углу камеры и, не слыша монотонного шума десятка голосов, лихорадочно вспоминал увиденное фото: «Ну не мог я ошибиться, никак не мог. Слева от стола с монетами виднелась высокая тумба, на которой, блестя помятыми боками, стоял тот самый пресловутый горшок».

«Ах, зараза, — едва не всхлипнул Лис. — Родненький, нашелся. Откуда? Да какая, впрочем, разница, главное — он».

Парадокс, еще три дня назад мечтавший отыскать шлем, чтобы вернуться, теперь он куда сильнее хотел совсем обратного.

Похоже, свистнутые кем-то под шумок бумаги для владельца монеты были и впрямь куда важнее золота.

Этапировали обвиняемого не общим порядком, а в сопровождении целого лейтенанта, который, прицепив Лиса к себе наручниками, весь полет просидел рядом с ним в кресле эконом-класса.

А уже на следующий после перелета день его вывезли на следственный эксперимент.

Московская окраина, где располагалась бывшая резиденция великой княжны, теперь оказалась почти в самом центре разросшегося мегаполиса. Окруженный высокой витой оградой особнячок не имел ничего общего с тем деревянным строением, в которое Александр попал в первый раз. Большие французские в полстены окна, колонны и портики, посыпанная песком дорожка. Ступени из полированного гранита.

«Умеют жить нынешние буржуи», — размышлял Александр, следуя в связке с молчаливым здоровяком в штатском.

Пройдя пустынными коридорами, небольшая делегация остановилась у дверей кабинета.

— Одну минуту, — преградил дорогу рослый охранник, упакованный в темный костюм. — Я доложу господину президенту.

— Тьфу ты, — скривился оперативник. — Президент, мать его. Давно ли со статьи за рэкет соскочил, а тут, на тебе, президент.