Лис Улисс и потерянный город

– Так где, вы сказали, прячутся лисица Берта, кот Константин и Лис Улисс? – как бы невзначай спросил лейтенант, собирая фотографии в кучку.

– Я не говорил.

– Я из тебя выбью правду! – заорал лейтенант, переключившись в режим «злого следователя». – Я из тебя все выбью! Клювище ты бандитское! Думал, не поймаем?! Ничего, я тебе еще устрою Антарктику! Ты еще у меня получишь триста лет полной мерзлоты! Ишь ты, личины меняет – он у нас и пингвин, и павлин, и крысиный папаша! – лейтенант перешел на визг. – Сгною! Зарою! Четвертую! – злой следователь истерично заколотил кулаками по столу. – Отвечай, где сообщники?!

Но Евгений лишь бессильно открывал и закрывал клюв, от крика он вообще перестал понимать, чего от него добивается этот шизофренический полицейский.

А злой следователь пропал так же мгновенно, как и появился.

– Ну, не стоит так распаляться, – сказал лейтенант, мило улыбаясь и гладя себя по груди. – Евгений же не отморозок какой-нибудь, он все понимает. Правда, Евгений?

– Все понимаю, – соврал пингвин.

– Вот и чудненько. Так где же скрываются ваши сообщники? Помните, чистосердечное признание сэкономит мое время. Отвечай, мерзавец! Ну, не надо так, он все скажет. Пристрелю гада! Спокойней, спокойней, он уже готов рассказать.

От скорости, с которой злой следователь сменялся добрым, и наоборот, пингвин впал в ступор, но потом его осенило – раз так, то он сыграет с полицейским по его же правилам: будет изображать из себя то злого преступника, то доброго. И природная робость Евгению не помеха, поскольку терять ему уже нечего. Так что гори оно все синим пламенем. Или лучше красным.

Евгений призвал на память все, что читал в книжках про бандитов.

– Чё ты мне паришь, начальник! – заявил он, развязно размахивая крыльями. – На понт-то не бери! Евгений тебе не фраер какой занюханный, а крутейший из пингвинов, понял?! Коптись себе под микроскопом, микроб надкушенный, и в окуляр не суйся!

Впервые за годы службы в полиции лейтенант потерял дар речи. Нет, он, конечно, сталкивался с воровским жаргоном и прежде, но не в исполнении тихонь-пингвинов, от которых максимум, что ожидаешь услышать, это «уверяю вас, вы не правы».

Заметив, что неприятель дрогнул, Евгений немедленно атаковал снова:

– Ты хоть сечешь, на кого размяукался, кошак-переросток? Да Улисс тебе живенько чики-чики сделает, – и поплелась вся Верхушка за гробиком! Ты мозги-то перед пастью погоняй, в натуре!

«Главное – не переигрывать, – подумал Евгений. – Переходим в режим доброго преступника».

– Ну, зачем же я так? – спокойно произнес он в сторону, как бы размышляя вслух. – Лейтенант – зверь неглупый, во все врубается. Он наверняка уже понял, что я и понятия не имею, где мои друзья, и готов оставить меня в покое. Правда, лейтенант?

– Правда, – хрипло отозвался полицейский, не зная, какого из следователей изображать. – Но с условием. Вы должны подписать один документ. – Он положил перед арестованным лист бумаги.

Текст документа был лаконичен:

Чистосердечный отказ от дружбы

Я, пингвин Евгений, находясь в здравом уме и в полиции, добровольно отказываюсь от дружеских отношений с лисицей Бертой и котом Константином и обязуюсь искренне ненавидеть их всей душой.

Подпись, дата.

– Что за бред?! – возмутился Евгений.

– Вершину надо спасать! – строго объяснил лейтенант. – Подписывайте!

– Но это же ерунда! Вершину так не спасти! Вы действительно полагаете, что Деревянные Звери – из-за нас?

– А из-за кого же, если не из-за вас?

– Да из-за вас же самих! Из-за таких вот документов!

– Ну, вот что. Вы подписывайте, а дальше не ваше дело.

Соблазн был велик. Если Евгений подпишет, то его оставят в покое. Разве плохо? Но он представил свою подпись под этим текстом, и его передернуло.

– Не подпишу. Здесь все неправда.

Лейтенант рассвирепел. Его крик доносился даже до камеры предварительного заключения. «Добрый следователь» исчез бесследно, вместо него к злому прибавился очень злой. Метод кнута и пряника сменился на метод двух кнутов: оба злых следователя выдали арестованному по полной программе, в ярких красках расписывая его будущее. Будущее выглядело настолько кошмарным, что хотелось сбежать от него в прошлое. Например, для того, чтобы исправить ошибку, из-за которой Евгений и оказался загнан в угол. «Ну что на меня нашло? – корил себя пингвин, когда патрульный вел его в камеру. – Зачем была нужна эта дурацкая выходка в театре? Доиграл бы спокойно роль крысиного папаши и сейчас бы уже ехал домой вместе с друзьями». Гордость за отважную речь притупилась, на смену ей пришла жалость к себе. Евгений поклялся больше никогда не поддаваться эмоциям. Во всяком случае, губительным. Если уж поддаваться – то только безопасным.

В камере его ждал сюрприз в виде Проспера, Антуанетты, Бенджамина Крота, Георгия, Антонио, Джанкарло и Марио.

– А вы как сюда попали? – удивился Евгений.