Утром новый Пятый столб уже был восстановлен на развалинах старого. Ночью на дежурство были призваны десять верных цирюльникистов, вооруженных топорами. Они пытались согреться, разведя костер из ящиков муниципальной картотеки.
Однако, к счастью Пятого столба, в деревне произошли изменения, переведшие непримиримую общественную борьбу в совершенно новый аспект. С первыми лучами рассвета машина «Тнувы» проскользнула во двор цирюльника, и, несмотря на угрозу приближающейся бури, оттуда выгрузили большой ящик. Цирюльник в большом волнении оторвал доски ящика и вынул оттуда чудо-оружие. Это был электрогенератор, работающий на небольшом нефтяном двигателе. Деревянная коробка была опутана разноцветными проводами. Залман Хасидов взял бутылку красного токайского и побежал с ней, невзирая на стоны и вздохи, свидетельствующие о его почтенном возрасте, к коровнику:
— Любимый господин инженер! — бросился цирюльник с бьющимся сердцем на шею политику. — Прибыло! Оно здесь!
Дольникер в эту минуту почувствовал себя так, будто давний друг пришел его навестить. Господи! Настоящий громкоговоритель! Ведь уже три месяца он не держал в руках теплый микрофон.
— Дайте мне попробовать, товарищи, — взмолился Дольникер, — где оно?
— У меня дома, — посерьезнел Хасидов, — но вы ни в коем случае не можете туда пойти. Однако мне кажется, что провода там достаточно длинные…
Цирюльник ненадолго расстался со своим лучшим другом и побежал назад. Он уплатил водителю часть наличными и часть — часами Дольникера, которые с задумчивым видом снял с руки. Затем присутствующие поставили двигатель на стол во внутренней комнате и залили нефть в бак. Водитель установил коробку у раскрытого окна, и после нескольких попыток ему удалось включить машину. Двигатель начал тарахтеть, вещи вокруг — танцевать от вибрации, комната наполнилась удушающим чадом, цирюльник и его жена зашлись радостным кашлем. Хасидов попросил водителя задействовать ту штуку, в которую говорят. Водитель подсоединил провода к генератору, и Хасидов побежал с микрофоном к коровнику, волоча за собой провода.
Дольникер успел уже расправиться с половиной бутылки вина и чувствовал, что стук двигателя совпадает с ударами его сердца. Политик взял в руки до боли знакомый прибор и чуть ли не расцеловал его. Затем он прокашлялся и со счастливо-блаженной улыбкой начал говорить в микрофон:
— Раз, два, три, замечательно!
И тут жители деревни стали свидетелями явления, которое не случалось в Стране Израиля тысячи лет, — они услышали голос дьявола.
Это свершилось в особо пасмурный день. Первая зимняя буря обрушилась на деревню. Гремел гром, сверкали молнии, освещая на мгновение дома ослепительным светом. Все, кроме группы охранников Пятого столба, сидели по домам и глядели из окон на потоки льющегося из хлябей небесных дождя, превращающего улицы в топкие болота. Однако некоторые уже почувствовали странную и даже таинственную атмосферу. И действительно, наутро деревню огласил мощный глас, что не был похож ни на один голос на свете. Он шел откуда-то сверху и отовсюду и сопровождался треском и свистом, как будто день Страшного суда пришел в деревню.
— Три, четыре, замечательно — ревел голос, в котором угадывался славянский акцент, — голосуйте за моего друга Залмана! Сапожник — это безответственный авантюрист! Пятый столб — навсегда! Ну, господа, так мне положен еще стаканчик или как?
Так гремел голос туманным утром, и жители деревни были повержены в прах мощью этого явления. Двери в домах открылись нараспашку, крестьяне вышли под проливной дождь и побрели в направлении жилища резника, дабы услышать из его уст разъяснения.
— Дураки! — вдруг загремел голос, казалось, на более высокой ноте. — Что вы бежите к резнику? Да здравствует цирюльник!
Народ в нерешительности остановился и стал топтаться в глубокой грязи, потрясенный до глубины души. В конце концов обнаружилось, что голос проистекает не сверху, а, наоборот, снизу. Он непонятным образом исходит из коробки, установленной на окне дома Хасидова:
— Слушайте, товарищи, слушайте! Список цирюльника — это ваш список! Голосуйте за цирюльника, и вы не пожалеете! Цирюльник — это крепкая и надежная скала, цирюльник — это стена, цирюльник — это будущее нации! Голосуйте за моего друга Залмана! Цирюльник любит деревню, а сапожник поклоняется золотому тельцу!
— Продолжайте, господин инженер, ангел вы наш, — умоляли супруги Хасидовы, — это замечательно, это превосходно, это мощно, господин главный инженер! Продолжайте, неважно что, только не прекращайте ни на секунду, умоляю, иначе я тебя убью на месте. Продолжайте, дорогой господин главный инженер!..
Госпожа Хасидов налила политику еще стаканчик красного, а цирюльник метался между карцером и комнатой, бросая взгляды на очарованные толпы людей, которые все стекались к его дому. Дольникер напряг все умственные способности, чтобы вспомнить древние лозунги, и они в несколько смешанном виде всплыли в затуманенном алкоголем мозгу: