Лиса в курятнике (СИ)

- И что тут произошло? - поинтересовался князь пресветским тоном.

- Убили, - не слишком уверенно ответила женщина, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся молоденькой и несчастной. - Я иду, а туточки она...

- Это болван, - сочла нужным уточнить Лизавета. - С восковым лицом...

Жених вздрогнул.

И попытался встать.

- Сиди уже, герой... - рявкнул князь, и на пол плюхнулась та самая девица, которая стиснула в кулачках передник, должно быть, дабы не разрыдаться. Ее плечики мелко подрагивали, а в широко распахнутых очах стояли слезы.

Еще немного и с нею истерика приключится.

Лизавета подошла, присела рядом и сказала:

- Она не настоящая, - сказала шепотом, но князь кивнул. Он, склонившись над болваном, разглядывал его с немалым интересом.

Девица всхлипнула.

- Должно быть пошутить хотели... порой люди совсем глупые шутки играют, верно?

Девица кивнула. Но фартучек не выпустила. И губа ее оттопыренная не перестала подрагивать, выдавая душевное смятение. Лизавета погладила ледяное запястье.

- В городе музей есть. Там из воска лепят... я сестер водила. Интересно... есть бородатая женщина. И еще двухголовая. Мужчина, у которого только один глаз...

...музей ютился в гостиной одной почтенной вдовы, супруг которой не оставил несчастной ничего, помимо долгов и результатов многолетней своей работы. Он мечтал создать галерею уродств человеческих, и Лизавета была вынуждена признать: получилось у него весьма достоверно. Болваны, обряженные в человеческие одеяния, гляделись живыми, и девочки только охали, ахали и попискивали, а после на два дня было разговоров лишь о жутях увиденных.

- Сходи, - Лизавета поймала растерянный взгляд. - Тебе понравится... а тут... просто кто-то куклу принес...

- Это Марена, - голос Стрежницкого звучал глухо, будто издалека. - Ее звали Мареной... она моей невестой была. И я ее повесил...

...Димитрий испытывал преогромное желание взять Стрежницкого за волосы да и приложить затылочком о стене. Чай каменная, выдюжит. А голова и того паче, в ней, судя по всему, ума вовсе не осталось.

И чего ему не сиделось, спрашивается?

- Бредит, - решительно сказала рыжая девице, которая вновь открыла было рот, чтобы заорать. - Видишь, ранило его... аккурат в глаз.

Девица пальцы прикусила, но орать не решилась.

- Вот и мерещится всякое. Больной очень...

- Больной, - повторила она эхом, и Димитрий, склонившись над нечаянной свидетельницей, заглянул в синие глаза ее, подтверждая:

- Очень больной...

...и силы каплю вложил. Все ж менталист он не особо умелый, однако девица разом успокоилась, что само по себе было хорошо. Вздохнула.

Поднялась.

И спросила:

- Я п-пойду?

- Иди, - разрешил Димитрий, добавляя толику усталости. - Иди, отдохни... переволновалась, небось? Поспать надо. Проснешься и все будет хорошо... ясно?

- А...

- Скажешь, что князь Навойский велел.

Девица завороженно кивнула.

А он перевел взгляд на Лизавету. Та же, перебравшись к Стрежницкому, взяла его за руку - и желание постучать светлою головой последнего о стену стало вовсе невыносимым - и произнесла:

- Ему к целителю надо.

Стрежницкий моргнул.

Потер глазницу и пожаловался:

- Чешется.

- Это потому что живой, - Лизавета шлепнула его по пальцам. - Куда грязными руками?

- Живой... - странным голосом произнес он. - А она нет... как она здесь? Я же ее еще когда...

- Помолчи, - рявкнул Димитрий, переступив через куклу. Стоило заметить, что выполнена была она весьма умела, и в сумраке коридора казалась настоящею. Бледненькое востренькое личико, довольно, следует признать, симпатичное.

Волос короткий, рыжеватый.

Одежда почему-то мужская и не особо чистая, и это наверняка что-то да значит, а что именно - Стрежницкий расскажет. Надо только препроводить куда. И запереть.

Что-то подсказывало, что запереть Стрежницкого следовало бы давно.

Лизавету князь до комнат самолично провел. И дверь приоткрыл. И придержал. И строгим-престрогим голосом заметил:

- Вам не стоит гулять без сопровождения.

- А где его взять? - резонно поинтересовалась Лизавета. Жених-то ее навряд ли к прогулкам расположен. Как-то он слишком уж бледен был и вовсе слаб, того и гляди в мир иной отправится, что с его стороны будет совсем уж неприлично. Лизавета, может статься, с мыслью о замужестве сроднилась почти.

- Нигде, - князь согласился, почему-то не сводя с Лизаветы настороженного взгляда, будто подозревал ее в чем-то недостойном. - Потому вам не стоит гулять.

- Совсем?

- Совсем.

- А... нам к ужину надобно. Оглашение и все такое...

Он задумался.

Вздохнул.

И сказал:

- Ждите. К ужину я вас проведу, а дальше надо будет что-то придумать.

И как-то вот это Лизавете совсем не понравилось. Тетушка не зря говорила, что от мужских придумок женщинам одни беды.

Впрочем, оставшись одна, она поежилась.

Шутка?

Уж больно настоящим чудилось то тело в коридоре. И бледен был Стрежницкий. И женщину он явно узнал. Откуда? И главное, что за оговорка такая? Выйти бы, да... страшно.

И Лизавета, вздохнув, присела.

Взялась за гребень.

Надобно бы Руслану позвать, чтобы косу переплела, а то нехорошо. Скоро и вправду к ужину идти, а она растрепа растрепою... что скажут?

Глава 43