Лиса в курятнике (СИ)

- Она пригрозила, что раскроет отцу-настоятелю истинное мое имя. И я пошел к нему сам. Я рассказал, как есть... это не исповедь, исповедовался я не раз, только облегчения должного не получил. Верно, раскаяние мое не столь уж глубоко, как мне думается, ежели Господь в милости своей не простит грешника... он выслушал. Он сказал, что я не первый и не последний, у кого душа смятенна, а руки в крови измараны. И лишь от меня будет зависеть мой дальнейший путь и сама судьба. А еще велел мне отправляться с сестрой... таково мое послушание.

Димитрий тоже встал.

Он принюхался. Так и есть, сладковатый аромат болотной травы исходил от святого отца. Этот запах пропитал и рясу, и тряпье, и всю фигуру...

- Балуетесь?

- Что? А... это... да... не сам я. Ко мне приходят люди. Порой я могу им помочь, но чаще лишь облегчить страдания... сам... было время, когда потреблял, ибо приносила эта трава немалое облегчение. Но наставник мой, прознавши, крепко осерчал, - улыбка у него вышла кривой донельзя. - Ох и отходил же он меня клюкой, а после что-то этакое сделал, что действовать она перестала. Что? Не спрашивайте... он тоже происходил из рода древнего, и с чужой кровью работать умел. Как умерла моя племянница?

- Вам разве не доложили?

Святозар стоял, опираясь на спинку кресла, в котором не так давно сидела его сестра.

- Лишь то, что она погибла...

- Что вы о ней скажете?

- В последнее время она переменилась... в последние полгода, пожалуй. До того она часто гостила, но... понимаете, она была молода и красива, а я уродлив. Я видом своим заставлял думать о вещах неприятных.

- Она вас избегала?

Святозар наклонил голову, что можно было счесть согласием.

- Она посещала службы, исповедовалась, но... у меня складывалось ощущение, что делает она это лишь потому, что принято. И чтобы не расстраивать мою сестру. Они были по-настоящему близки.

Вот только близость эта была отнюдь не бескорыстна.

- Не судите ее строго... для нее все это по-прежнему важно...

...настолько важно, что Кульжицкая не отступится от своего желания заиметь новую внучку. Впрочем, это уже дело исключительно внутреннее, пускай сами разбираются.

- Что до Гдыни, то я заметил, что в ней появился гнев, - Святозар потер лицо. - Поймите, я могу ошибаться, но... она злилась именно на меня. Несколько раз обмолвилась, что я ныне жалок, а однажды в лицо выкрикнула, что мне лучше было бы умереть, нежели влачить подобное существование. Что видом своим я позорю древний род.

- Она знала?

- В том и дело, что нет. Для нее я был всего-навсего священником, которого ее бабушка пригрела в доме. Про меня ходят тут самые разные слухи, но все они далеки от правды...

...то есть, был кто-то еще, кто раскрыл девице глаза и вложил в прехорошенькую голову правильные мысли.

- Я полагаю, это тот же человек, который написал сестре письмо...

- Какое письмо?

- То, в котором рассказывалось, где меня найти, - Святозар поморщился, впрочем, гримаса вышла на редкость уродливой, ибо часть лица осталась неподвижна, а часть будто судорогой свело. - Я много думал, кто это мог быть, но...

- Не придумали?

- Нет... и в связи с этим я осмелюсь повторить вопрос. Как она умерла?

- Ее задушили.

Святозар прикрыл глаза. Он стоял, раздумывая над чем-то, а Димитрий не спешил прерывать молчание, тоже раздумывая в свою очередь над тем, как быть с этим...

Доложить придется, но...

Процесс над священником?

Чудовищные обвинения, на которые, мыслилось, у него найдется чем ответить? Как он сказал? Обе стороны... и если подумать, если приглядеться пристальней... не стоит, и вправду, как знать, что увидишь.

- Позволено ли мне будет взглянуть на тело?

- На тела.

- Сколько? - он не выглядел удивленным, этот человек, который легко - и как виделось, с немалой радостью, - готов был принять новую свою судьбу.

- Две.

- Задушены?

- Да.

- Невинны?

- Да.

- Тогда, если возможно, я бы хотел взглянуть на обеих. И предваряя ваш вопрос. Я не уверен... я пока не уверен...

Глава 27

Глава 27

...госпожа Кульжицкая велела заложить экипаж. Она больше не показалась, отправив вместо себя озлобленную тень, по недомыслию притворявшуюся человеком. Агнешка морщилась, кривилась и, казалось, с трудом сдерживала кипящие страсти. А Димитрию припомнилось, что существа, подобные ей - все ж человеком в полной мере она уже не являлась - частенько сходили с ума.

- Будьте вы прокляты, - она все же плюнула в спину и отскочила, повернулась, и ворох юбок поднялся, обнажив толстые распухшие ноги.

- Простите ее, - Святозар залезал в экипаж боком, морщась, но не жалуясь. - Ее гневу не найти выхода...

...а может, она?

Она верна Кульжицкой, но это еще не значит, что не способна навредить, пусть не хозяйке, с которой срослась душой, но самому роду. С другой стороны, отсутствие Агнешки наверняка заметили бы, да и во дворце особа столь яркая не осталась бы незамеченной.

Ехали молча.

Святозар перебирал четки, на сей раз простые, вырезанные из дерева и отполированные до блеска. Губы его шевелились, из прикрытого глаза сочился гной, а запах травки почти выветрился. Он выглядел одновременно и жалко, и в то же время...