Лиса в лесу

Машина ударилась в низкую бровку, ревя, подпрыгнула и помчалась по плитам площади прямо к зеленой скамейке, где Симмз, выронив сигару и визжа, пытался руками оттолкнуть автомобиль. Его тело взлетело вверх, изогнулось и глухо шлепнулось на мостовую.

Машина со сломанным колесом остановилась. Собиралась толпа.

Сьюзен вошла в номер, прикрыв за собой балконную дверь.

В 12 часов дня, держась за руки, бледные, они спускались с лестницы Городского управления.

— Adios, señor, — сказал мэр им вслед, — señor[3].

Они стояли на площади, где люди еще толпились у пятен крови.

— Они будут допрашивать тебя еще раз? — спросила Сьюзен.

— Нет, мы несколько раз разбирали происшедшее. Это — несчастный случай. Я потерял контроль над машиной. Я плакал перед ними. Бог знает, как я хотел разрядиться, излиться. Мне хотелось плакать. Мне было отвратительно убивать его. Никогда в жизни я не хотел никого убивать.

— Они не передадут дело в суд?

— Они говорили об этом, но, кажется, нет. Я отвечал быстро. Они поверили мне. Это несчастный случай. И конец.

— Куда поедем? В Мехико?

— Машина в мастерской. Ее починят к четырем часам. Тогда уберемся отсюда хоть к черту.

— А за нами не будут следить? Разве Симмз работал один?

— Не знаю. Но, я думаю, мы немного опередили их.

Когда они приблизились к отелю, навстречу выходили киношники. Мелтон, гримасничая, сразу направился к ним.

— Э-э, я слышал, что случилось. Скверное дело. Надеюсь, теперь улажено? Хотите немного развлечься? Мы там, на улице, делаем предварительные съемки. Если хотите взглянуть — пожалуйста. Идемте, так лучше…

Они стояли на мостовой, пока собирали киноаппарат. Сьюзен смотрела на дорогу, уходящую вниз, на шоссе, ведущее в Акапулько, к морю, мимо пирамиды, развалин, маленьких городков из глинобитных домиков с желтыми, голубыми и пурпурными стенами и пылающими бугенвиллеями. Она думала: «Мы поедем по дорогам среди людей, в толпах, на базарах, в вестибюлях, будем нанимать полицейских оберегать» наш сон, будем запираться на двойные замки. Главное, всегда оставаться с людьми и никогда в одиночестве. Оттуда станут разыскивать нас, будут ждать, что нас доставят обратно, ждать нас со своими бомбами, чтобы жечь нас, гноить своими болезнями, чтобы их полицейские заставляли нас извиваться, вертеться, втискиваться в кольцо. И так мы будем скитаться в лесу, не останавливаясь ни на минуту, ни разу спокойно не уснув, пока мы живы, до самой смерти».

Толпа любопытных следила за съемками… Сьюзен смотрела на толпу и на улицу.

— Ты заметила что-нибудь подозрительное?

— Нет, который час?

— Три. Машина должна быть почти готова.

Съемка кончилась без четверти четыре. Возвращались в отель беседуя. Уильям зашел в гараж. «Ремонт закончат к шести», — сказал он, выходя.

— Но не позже?

— Закончат, не волнуйся.

В вестибюле отеля они оглядывались, ища одиноких путешественников, похожих на Симмза, людей свежепричесанных, слишком сильно пахнущих табачным дымом и духами, но вестибюль был пуст. Поднимаясь по лестнице, Мелтон сказал:

— Сегодня длинный тяжелый день. Надо подкрепиться. Кому мартини? Пива?

— Может, правда, по одной?

Все двинулись в номер Мелтона и начали пить.

— Следи за временем, — сказал Уильям.

«Время, — подумала Сьюзен, — только бы у нас было время». Она мечтала просидеть на площади весь длинный, яркий солнечный день без волнений и мыслей, ощущать солнечное тепло на лице и руках, закрыв глаза, улыбаясь теплу, и никуда не двигаться, лишь дремать под мексиканским солнцем…

Мелтон открыл шампанское.

— За прекрасную даму, прекрасную даже для кино, — поднял он тост за Сьюзен. — Я готов дать вам пробу.

Она засмеялась.

— Я говорю серьезно, — продолжал Мелтон. — Вы очень привлекательны. Я мог бы сделать из вас звезду.

— И взять меня в Голливуд?

— Разумеется.

Сьюзен посмотрела на Уильяма, он приподнял бровь и утвердительно кивнул. Это означало бы перемену места, одежды, возможно, имени. И они поехали бы вместе с этими восемью — хорошая защита от вмешательства из будущего.

— Заманчиво звучит, — сказала Сьюзен.

Она чувствовала уже действие шампанского, прошедший день словно скользнул мимо, все кружилось в ее глазах, и она ощутила себя в прекрасной безопасности, живой и счастливой, в реальной действительности впервые за много лет.

— А в каком фильме вы заняли бы мою жену? — спросил Уильям, еще раз наполняя стакан.

Мелтон взглядом оценил Сьюзен. Все перестали смеяться и прислушались.

— Ну, я хотел бы сделать историю с напряженным ожиданием, — сказал Мелтон. — Историю о муже и жене, вроде вас…

— Дальше.

— Может быть, военный рассказ, — продолжал режиссер, любуясь цветом вина в бокале. — Рассказ о мужчине и женщине, живших в маленьком домике на маленькой улочке, году в 2155-м, возможно… — говорил Мелтон. — Это не важно, понимаете. Но эти мужчина и женщина стоят лицом к лицу с ужасной войной, супер-плюс-водородной бомбой, цензурой, смертью, и в это время — в этом трюк — они исчезают в прошлом, преследуемые человеком, которого они считают врагом, но который старается лишь напомнить им об их Долге.

Уильям выронил стакан.