Лисанэд. Наследница трех миров.

У них начался первый скандал по поводу что справедливо, а что нет. Но мы их уже не слушали. Не прекращая целоваться. Ал зашел в лодку и поставил меня на ноги. Волна сама понесла нас к пределу. Это был один из даров стражей предела. В каком бы мы мире не находились, предел притягивал нас сам.

— Это уже лучше, Лиса. — Прозвучал в голове голос стража. — Хоть не лежа и то хорошо. Не нужно уходить и оставлять свой пост. С возвращением, мой король. — Обратился он уже к Алексэду.

Но Ал не желал выпускать меня из своих объятий. Страж понял, что в этот раз опять не получиться поговорить и пропустил нас в наш мир. А он так скучал по беседам. Других развлечений у него не было. Что говорил и слышал один страж, слышали и все остальные. У них какая-то общая система в этом, но я не вникала в суть. Алекс все знал об этом, мне этого было достаточно.

Я уже лежала на дне лодки, чувствуя, как муж скоро взорвется от желания.

— Я так соскучился, маленькая моя. — Он уже начал расстегивать мою рубашку.

— Ал, подожди. Давай до дома доберемся. Мне хотя бы помыться надо! — Мне нравилось, что его не смущает моя вонь, но мне самой уже было противно от нее, даже подташнивало.

— Я не выдержу до дома, лисенок! — Он не успокаивался.

— Нет! — Я опять треснула его по лицу, это единственное, что всегда действовало без отказа. Но только не в этот раз.

Он схватил мою руку и поцеловал, именно там, где было кольцо.

— Нет, любимая, не теперь. — Он целовал руку, поднимаясь выше, при этом больше не переживал за рубашку, а просто рвал рукав по швам! — Потом можешь меня убить, а сейчас ты моя! Вся!

От его настойчивости и напора во мне боролись два чувства, сильное возбуждение и небольшая злость на себя, что не могу сопротивляться этому мужчине. Только он сводил меня с ума своими поцелуями. Только его руки способны быть сильными и нежными одновременно. Я горела в его объятиях умирая и возрождаясь вновь. От его ласк я каждый раз забывала, кто я, где и зачем я здесь. Все становилось лишнем, только его желание и его страсть нужны мне сейчас. И когда огонь страсти сжег нас утолив свой голод, я, как обычно, не в силах была даже открыть глаза, и наслаждалась этой слабостью с полна. Солнечный луч нежно ласкал, повторяя контуры рисунка, что вырисовывали на моем лице и теле пальцы мужа.

— Прежде чем ты начнешь меня убивать, Апполион просил передать, что очень любит тебя и скучает.