Лисье время

И Ляля снова разревелась, горько. Она хотела, чтобы взрослые заставили Настю вернуть телефон. А получается, что взрослые и не собираются это делать, а выговаривают какие-то странные, немыслимые предупреждения. Что ж. Пусть тогда покупают новый телефон. Уж его-то она будет всегда носить с собой, на шнурке, на шее, даже на физре не будет снимать, будет бегать с ним – Алексей Альбертович Пахомов разрешит, в честь прошлого. Без телефона Ляле в школе нельзя. Он придаёт ей уверенности. Но Ляля наперёд знает, что будет, если она попросит. Мама заведёт песню о том, как тяжело достаются ей деньги. Весной дома наконец начался ремонт. Ляля ненавидела эти ремонты, а мама их обожала. Лялю с бабушкой трясло, когда мама, приезжая на несколько дней в году, пропуская даже встречу Нового года с ними, заявляла: надо обновить обои, потолок, купить новую люстру… Тогда это были только слова, но последний год дошло до дела. Люстра, привезённая из Москвы, и правда была красивая, с синими замысловатыми абажурами, со странными спиралями-висюльками, вся косая-кривая, и обои синие, но сколько мучений пришлось пережить Ляле весной – ведь бабушка переехала на кухню со своими ток-шоу и сериалами. Ляле стало негде присесть, ведь она делала на кухне уроки. Шурум-бурум по всей квартире оказался на руку Ляле, она потихоньку копалась в маминых вещах, пересмотрела все фотографии, но нигде не нашла фото с маминой свадьбы. Где сейчас её отец? Она уже пробивала его в поисковике. Если бы фамилия редкая, а то Ключниковых как грязи…

Деньги ушли на ремонт, но Ляле позарез нужен телефон, чтобы досадить подлым врагам – Ляле теперь казалось, что враги у неё не только Лиза и Настя, а кто-то ещё. Но денег нет. Компьютер, и курсы, и танцы мама оплачивает. Ляля везде должна маме. Нет. Не будет Ляле телефона. Она не посмеет просить его.

– Ну не плачь, Ляля, будут деньги, купим, – успокаивала мама. – А обвинять мы не можем. Не пойман – не вор, знаешь такую пословицу.

– Пойду переоденусь, – спокойно сказала Ляля и вышла.

В большой комнате привычно и успокаивающе бормотал телевизор, бабушка, такая родная и такая добрая, похрапывала в кресле. Тут же валялась книга с описанием породы собак. Они с мамой собирались покупать шарпея. Ляля сняла передник – ничего он не счастливый, обычная тряпка с оборками. Ляля села на краешек кровати, оперлась локтями на колени, схватила голову руками – длинные волосы щекотали колени – халат стал Ляле непозволительно короток… Завыла.

Бабушка выключила телевизор, подошла, обняла:

– Что с тобой, Лялюшка, милая?

Ляля рыдала.

Вошли дядя Юра и мама. Мама стояла в проёме, опершись о косяк двери. Она явно собиралась к себе, в свою комнату. Просто в свою она могла попасть, только пройдя через их с бабушкой, большую.

– Давайте, Татьяна Михайловна, присядьте. – Дядя Юра довёл бабушку до кресла, накрыл пледом.

Дядя Юра присел на пуфик, который бабушка подкладывала, когда хотела вытянуть ноги. Пуфик пыхнул, сдулся, приплюснулся под дядей Юрой, издав странный смешной звук.

– Ляля, ну что стряслось? Если ты будешь рыдать, мы не сможем помочь.

– Мне… мне нужен ещё телефон. Я не могу без телефона.

– Ляля, – сказал дядя Юра, – они и второй у тебя выкрадут.

– Кто это, Юр, они? – спросила бабушка.

Бабушка знала дядю Юру с семи лет, с того момента, как он пошёл в школу. У бабушки была хорошая черта, она со всеми разговаривала как с хорошими друзьями-приятелями. От этого бабушкиного обращения «Юр» повеяло чем-то близким и далёким одновременно. Как будто дядя Юра и правда превратился в мальчика.

– Друзья Ляли.

– А зачем, Юр?

– Думаю, из-за ваших писем насчёт этой Лисьей горы, хотя утверждать это не посмею.

– Лялюшка им ничего не делала!

– Бабушка! Ну как ты не понимаешь. Ты им бизнес разоряешь, – ласково сказала мама и покачала волнистыми, крашенными разноцветными «перьями» волосами.

– Бизнес, – повторила бабушка. – У них ещё два магазина. Это же в их интересах – не лезть на поляну. Пусть там городище, пусть его огородят, поставят навес, пусть люди смотрят, но торговля… Наши лисы не потерпят такого вандализма. Они по-прежнему живы, я это чувствую. На что они способны? На многое.

– Но поели они пока только один труп.

– Это они, Юр, оставили первый труп по неопытности. Трупы есть ещё, точно знаю. – Голос бабушки стал твёрдым, почти не старческим, будто кто-то вселил в неё силы, дал эликсир молодости в бутылочке, как у мишек Гамми. – Не беру во внимание собак, охотничьих собак они регулярно убивают, даже волки отсюда сбежали. Мои лисы их вполне заменили.

– А были ещё трупы, Татьяна Михайловна, вы точно знаете, что это лисы, а не люди? – удивился дядя Юра, он даже поднялся с пуфика, рывком встал на ноги и нервно стал скрещивать замком пальцы.

– Были, Юр. Точно знаю.

– Откуда? Сами были свидетелем? Только это может служить неоспоримым доказательством.

Бабушка молчала.

– Точно знаем, – всхлипнула Ляля.

– Зато я, Юр, ничего не знаю, – рассмеялась мама своим обворожительным тихим смехом, которым она – Ляля это давно заметила! – опутывала мужчин, как паук сетью мух.