Читаем Лишь полностью

Фестиваль проходит в университетском городке[28], на факультете словесности, расположенном в приземистом бетонном здании со знаменитой мозаикой, которую недавно отдали на реставрацию, оставив фасад голым, как беззубая старушечья улыбка. И снова организатора нигде нет. Судный день настал; Лишь дрожит как осиновый лист. Коридоры размечены цветными ковровыми дорожками, и из-за каждого угла может выскочить Мэриан Браунберн, загорелая и жилистая, какой запомнилась ему в тот день на пляже. Лишь отводят в небольшую аудиторию (пастельно-зеленые стены, в углу – пирамида фруктов), но вместо Мэриан его встречает дружелюбный малый в галстуке с ромбами.

– Сеньор Лишь! – восклицает он, кланяясь два раза подряд. – Какая честь, что вы приехали на фестиваль!

Лишь оглядывается в поисках своей персональной Фурии, но кроме них двоих и Артуро в комнате никого нет.

– А где Мэриан Браунберн?

– Извините, что так много было на испанском, – с поклоном отвечает его новый знакомый.

Кто-то с порога зовет его по имени, и он вздрагивает. Это организатор: машет рукой, кудрявая белая грива всклокочена, лицо гротескного багрового цвета. Лишь мчится к нему.

– Вчера мы с вами разминулись, вы уж простите, – говорит организатор. – У меня были другие дела, но эту панель я не пропущу ни за что на свете.

– А Мэриан здесь? – тихо спрашивает Лишь.

– Все будет нормально, не переживайте.

– Я хотел бы увидеться с ней до…

– Она не приедет. – Организатор кладет тяжелую ладонь ему на плечо. – Нам вчера вечером сообщили. Она сломала бедро; ей, знаете, уже под восемьдесят. Досадно, у нас для вас двоих было столько вопросов.

Лишь ожидал, что его сердце тут же воспарит гелиевым шариком облегчения, но вместо этого оно только скорбно сдувается.

– И как она?

– Передает вам наилучшие пожелания.

– Но как она себя чувствует?

– Ничего. Нам пришлось поменять планы. Вашим собеседником буду я! Минут двадцать я буду говорить о своих работах, а потом спрошу вас о встрече с Браунберном, когда вам был двадцать один год. Я правильно запомнил? Вам был двадцать один год?

* * *

– Мне двадцать пять, – врет Лишь незнакомке на пляже.

Юный Артур Лишь сидит на пляжном полотенце подальше от воды в компании трех молодых людей. Сан-Франциско, октябрь 1987 года, семьдесят пять градусов тепла, и все вокруг ликуют, словно дети в первый снег. Никто не идет на работу. Все собирают урожай домашней конопли. Льется солнечный свет, сладкий и желтый, как дешевое шампанское, початое и теперь уже слишком теплое, что торчит из песка под боком юного Артура Лишь. Аномалия, вызвавшая потепление, породила и невероятно высокие волны, согнавшие геев с их излюбленного скалистого закутка в гетеросексуальную часть Бейкер-бич, где они засели в дюнах и смешались с натуралами. Перед ними: свирепствующий серебристо-синий океан. Артур Лишь слегка опьянел и немного под кайфом. Он голый. Ему двадцать один год.

Незнакомка – топлес, с медным загаром – заводит с ним разговор. На ней солнечные очки; в руке сигарета; ей где-то за сорок. Она говорит:

– Надеюсь, ты нашел достойное применение своей молодости.

Лишь, восседающий по-турецки, розовый, как вареная креветка, отвечает:

– Ну не знаю.

Она кивает.

– Ты должен ее промотать.

– Что?

– Загорай на пляже, как сегодня. Пей, кури и побольше занимайся сексом. – Она затягивается. – Нет ничего печальнее, чем юноша двадцати пяти лет, рассуждающий о фондовом рынке. Или о налогах. Или, прости господи, о недвижимости! Об этом ты еще наговоришься, когда тебе будет сорок. Недвижимость! Я бы всех, кто в двадцать пять лет хочет что-то там рефинансировать, отправила на расстрел. Говори о любви, о музыке, о поэзии. О вещах, которые в молодости считаются важными, а потом забываются. Проматывай каждый день, вот тебе мой совет.

Он дурашливо смеется и оглядывается на друзей.

– Похоже, у меня неплохо получается.

– Ты голубой, дружочек?

– А, – улыбается он. – Ну да.

Один из его друзей, плечистый итальяноподобный мужчина чуть за тридцать, просит юного Артура Лишь намазать ему спину, что очень забавляет загорелую даму. Цвет спины говорит о том, что кремом ей уже не поможешь, но Лишь прилежно выполняет работу и получает нежный шлепок по заду. Делает глоток теплого шампанского. Волны становятся все мощнее; люди плещутся в них, хохочут, радостно визжат. Артуру Лишь двадцать один: мальчишеская худоба, ни намека на мускулы, светлые от природы волосы выжжены пергидролем, ногти на ногах выкрашены красным, и вот он сидит на пляже Сан-Франциско в этот прекрасный день, в этот ужасный год, и ему жутко, жутко, жутко. Сейчас восемьдесят седьмой, и СПИД не остановить.

Незнакомка все еще курит и смотрит на него.

– Это твой кавалер? – спрашивает она.

Лишь бросает взгляд на итальянца и кивает.

– А кто тот симпатяга по другую руку от него?

– Мой друг Карлос.

Голый, мускулистый, побуревший на солнце, блестящий, как лакированная столешница из капа[29], юный Карлос поднимает голову с полотенца при звуке своего имени.

Перейти на страницу:

Все книги серии Артур Лишь

Похожие книги

Уроки счастья
Уроки счастья

В тридцать семь от жизни не ждешь никаких сюрпризов, привыкаешь относиться ко всему с долей здорового цинизма и обзаводишься кучей холостяцких привычек. Работа в школе не предполагает широкого круга знакомств, а подружки все давно вышли замуж, и на первом месте у них муж и дети. Вот и я уже смирилась с тем, что на личной жизни можно поставить крест, ведь мужчинам интереснее молодые и стройные, а не умные и осторожные женщины. Но его величество случай плевать хотел на мои убеждения и все повернул по-своему, и внезапно в моей размеренной и устоявшейся жизни появились два программиста, имеющие свои взгляды на то, как надо ухаживать за женщиной. И что на первом месте у них будет совсем не работа и собственный эгоизм.

Кира Стрельникова , Некто Лукас

Современная русская и зарубежная проза / Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы
Адриан Моул и оружие массового поражения
Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сьюзан Таунсенд , Сью Таунсенд

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза