Лишняя. С изъяном

Бродерик галантно проводил меня до авто, не обращая внимания на свой домашний вид. Халат я ему вернула, но на улицу в таком виде все равно было не принято выходить. Попрание устоев ради меня, пусть и в такой мелочи, было приятно, что и говорить.

– Обещай, что не будешь заниматься самостоятельными поисками преступника, – внимательно глядя мне в лицо, попросил Салливан.

– Обещаю, – с кристально ясными глазами ответила я.

Зачем его искать, если он, похоже, уже найден?

Домой мы поехали через казино. Мне нужно было отыскать папку на Ричарда Сайкерта. Пэдди без лишних вопросов подождал полчаса, пока я переворачивала вверх дном картотеку: по буквам-то упорядочила, а вот дальше процесс не пошел, так что пришлось перебирать все триста с лишним папок на «эс».

Читала я уже дома, за ужином. Дворецкий слегка подобрел и взирал на меня с неким умилением. Я, наверное, в этот момент очень напоминала ему лорда Суона. Приемный отец тоже норовил совместить еду и работу.

Досье на Ричарда было довольно тонким. Мать – проститутка из уличных, вот уж не повезло человеку с рождения. Отец, понятное дело, неизвестен. Собственно, ничего примечательного в его биографии для спецслужб не было, всей истории на два листика, из них полтора – про его обучение у мсье Дюка, ради которого все досье и затеяли. Тайная канцелярия отслеживала всех иностранцев, особенно одаренных, поскольку они не всегда приносили клятву верности, а значит, на всю жизнь оставались под подозрением. Досье Ричарда начиналось с возраста пятнадцати лет, с того момента, как он поступил под крыло мсье. Недоработали подчиненные лорда Доэрти, схалтурили.

Знаменитый провенский художник умер лет пять назад, так что новых сведений о судьбе Сайкерта больше не появлялось. Надеюсь, он все еще живет по старому адресу, иначе придется расспрашивать кумушек с правого берега. Вот горничная удивится, если я начну копаться в мусорной корзине: все поступавшие приглашения на чай и вечера отправлялись прямиком туда. Со смертью Барона отпала необходимость притворяться, что мне интересно светское общество, так что всю эту мишуру я решительно забросила. Не до того. Учеба, убийца, прочие дела.

Сразу, на ночь глядя, я в гости к художнику не поехала, хоть и хотелось. Но, во‐первых, время уже неприличное для визитов, а во‐вторых, нужно было дать Бродерику переварить наш диалог. То, что он парень сообразительный, было очевидно. Иначе бы он мне так не нравился.

Зато утром, пораньше, когда богема наверняка отсыпается после ночного творчества, я собралась на деловой визит. Корсет выбрала самый плотный, на проволоке – если решит сразу ударить ножом, больше вероятность, что тот соскользнет. На шею повязала шарфик, а шляпку надела сама, чтобы не пугать Лану изменениями во внешности. Поправила я лицо не сильно, чтобы успеть быстро вернуть все обратно. Поверхностного сходства с Хилли будет вполне достаточно, рот я вообще трогать не стала – после носа он самый болючий во время пластики. Подожму губы, и сойдет. Самое главное – сделать похожими глаза: на них в первую очередь смотрят при встрече.

Поверх маски я, как всегда, нацепила вуаль, прикрепив шпильками к шляпе для надежности.

Слежку за собой я заметила, еще когда выходила из особняка. Про себя восхитилась предусмотрительностью Бродерика. Все-таки зря я на парня наговариваю: изучить он меня успел неплохо, аж двух агентов сразу приставил.

Выходя из кэба неподалеку от указанного в досье адреса, я поправила вуаль, проверяя, не отстали ли случайно мои соглядатаи. Нет, вон они. Топчутся через улицу. Их кэб только что отъехал. Повезло им, что я взяла экипаж с оживленной улицы, где было еще полно таких же, свободных.

Пэдди тоже повезло. В здании напротив сдавалась комната, и именно сегодня к хозяйке пришел очень придирчивый, угрюмо выглядящий клиент, изучавший буквально каждый угол жилища, особенно много внимания уделяя окнам.

По нашему уговору, он ждал моего вопля. Надеюсь, после этого я успею продержаться хоть тридцать секунд в сознании – быстрее моему бравому телохранителю до меня не добежать. Это моя подстраховка на случай, если полицейские тормознут.

Художник жил в мансарде, куда скромнее даже, чем капитан. Ночлежка была из новостроя, так что никаких парадных лестниц и высоких потолков.

Консьерж, или кто там сидит при входе и следит за порядком, проводил меня безразличным взглядом. Не думаю, что он так уж отслеживал благопристойность и поведение постояльцев – скорее, скучал между сборами оплаты проживания за месяц. Двухметровый разворот плеч объяснял тонкости его должности куда яснее названия.

Обшарпанная деревянная дверь гулко отозвалась на мой кулак. Костяшками стучать я не решилась – заноз бы посадила.

Ричард открыл мне в куда более скандальном виде, чем Бродерик вчера. Ни о каком халате и речи не шло, рубашка была застегнута криво и только до середины, в распахнутом вороте виднелась безволосая грудь с тонкой сетью старых шрамов. Будто он когда-то вошел в ядовитую паутину, и ее отпечаток так и остался. Тонкие шерстяные штаны облегали его ноги как вторая кожа.