Лишняя. С изъяном

Художник помолчал, продолжая массировать солнечное сплетение. Ему явно хотелось выговориться – недаром же он оставлял свои жуткие абстрактные картины в публичном месте. Классический пример маньяка, который подсознательно хочет, чтобы его остановили. Жаль, что мы не смогли этого сделать раньше.

– Лет до двенадцати я жил на правом берегу, – поведал мне Ричард доверительно, чуть наклонившись вперед.

Нас разделял стол, за дверью дежурили двое стражников и мой жених, которому я доверяла куда больше, чем всей полиции вместе взятой, и то я невольно вздрогнула, подавляя желание отстраниться.

– На всем готовом, с кучей слуг, по первому чиху приносивших все на блюдечке. Малая компенсация за пытки магией, но я привык.

Как я его понимала. Привыкнуть можно к чему угодно. И спать две трети суток, и жить на два мира, и править криминальной империей, хотя раньше считала любое нарушение закона ужасом и преступлением. Помимо воли, даже зная, что сидящий передо мной мужчина убил более тридцати женщин, я начинала проникаться к нему сочувствием. Точнее, не к нему, а к тому несчастному мальчику, лишенному семейного тепла.

Не оправдывать его ни в коем случае.

Убийство – не выход, никогда, даже если тебе от него полегчает. Но, учитывая, как его искорежил родной отец, который, по идее, должен был защищать и оберегать единственное чадо, неудивительно, что у бедняги поехала крыша.

– А потом стало ясно, что магия не приживется. И лорду Оффалу я стал не нужен, – тихим голосом продолжил Ричард. – Поэтому меня услали обратно к матери. Ей я тоже был не нужен – мешал работать с клиентами. Меня запирали в шкафу, потому что квартира у нас была маленькая и скрыть ребенка было больше негде. И я слушал, как мою мать имеют разные мужчины, иногда и несколько… Ел я далеко не каждый день, но рисовать не перестал. Углем на стенах, палкой на песке – голытьбе выбирать не приходится. Меня заметил мсье Дюк, взял в подмастерья. Когда он умер, у меня уже скопилось достаточно денег, чтобы снять собственную студию, и знакомств, чтобы не умереть с голоду. Я рисовал этих расфуфыренных дам с их визгливыми собачками, пузатых лордов и наглых магов – и ненавидел их. Ненавидел всех. И отца, который показал мне лучшую жизнь, а потом бросил, и мать, которая терпела меня только потому, что лорд Оффал заплатил ей неплохую сумму за мое содержание. Спустила она ее за месяц, но договор есть договор, и выгнать меня она не могла. Хоть и хотела бы.

– Все это очень трогательно, но не объясняет, зачем вы пытались убить принцессу, – холодно напомнила я суть нашей беседы.

Ричард передернул плечами.

– Меня тогда снова нашел отец. Дал денег. Позвал жить с ним. Мне уже было все равно, я собирался бросить монеты ему в лицо и уйти: слишком поздно он опомнился. Но он сказал, что сожалеет. Что не собирался меня бросать, а его вынудили. Вроде у короля родилась убогая дочь, увечная, и ему пришлось всю магию бросить на борьбу с ее недугом. И на меня уже не оставалось. А ведь у него почти получилось. И сейчас он может сделать меня магом, осталось всего чуть-чуть – и мы сможем вместе жить на правом берегу, как в старые добрые времена. Нам мешает только та принцесса, которая родилась калекой. Если она вернется, отцу опять придется ее лечить, а ее собирались вернуть. Приехал тот дикарь из Релии, а выдать за него замуж некого. Ее Высочество Наирин уже помолвлена с Горманом.

Что-то в его рассказе не складывалось. Да, допустим, задурить голову поехавшему крышей парню, рассказав о неземной родительской любви и мешающей оной принцессе, которую нужно срочно убрать, и тогда все будут счастливы, проще простого. Но зачем на самом деле Оффалу убирать меня? Помешать браку с Ранджитом? Зачем?

Ричард полез во внутренний карман пиджака. Дверь угрожающе скрипнула, будто бдивший за ней Бродерик готовился рвануть спасать меня от нападения. Но маньяк всего лишь вытащил сложенный лист бумаги. Развернул и положил на стол между нами.

– Думаю, вам будет интересно. Нашел в бумагах отца. Вредная привычка – не сжигать важные письма, – криво усмехнулся он.

– Вас что, не обыскивали? – удивилась я.

В моем представлении если не до исподнего раздеть, то уж посторонние предметы отнять у него были обязаны первым делом.

– Это письмо я попросил капитана найти в моей квартире специально к вашему приходу. Для посторонних в нем ничего интересного, зато тем, кто в курсе вашего секрета, прочитать его будет весьма любопытно.

Почерк я узнала сразу. Строчки прыгали перед глазами, выхватывались несвязные фрагменты. «Чудом излечилась», «двигается плавно, равномерно», «завела секреты». Матушка Ригна отчиталась весьма подробно. И выполнила обещание: королевской семье она не писала – рассказала все придворному целителю.

– Вы угрожали его репутации. Жаль, что я нашел это письмо после того, как убил вашу подругу и меня понесло окончательно. Меня использовали вслепую, а я повелся, как последний идиот. И уже не смог остановиться.

Сайкерт замолчал, позволяя мне переварить новую информацию.