Лишняя. С изъяном

Рыжий шел размашисто, широкими шагами, так что мне приходилось за ним чуть ли не бежать вприпрыжку. Пэдди лениво брел позади меня. С его-то ростом и размером ему напрягаться не приходилось. Ушли мы недалеко. На два квартала углубились в район Оксо и свернули в какой-то грязный переулок. То есть полицейские свернули, а мы с Пэдди вынужденно притормозили. На углу стояла целая группа переговаривавшихся бобби в алой форме, и, заметив, что мы собрались последовать за офицером, нас окрикнули.

– Дамочка, туда нельзя!

Пэдди выступил вперед, многозначительно приподнимая бровь. Вот кому даже говорить особо не нужно – мимика выразительная, а пудовые кулаки еще выразительнее. Полицейский, заступивший нам дорогу, сбледнул с лица, но не отступил. Молодец.

– Не положено… – пробубнил он, сурово насупившись.

За живым кордоном из полицейских, в полумраке переулка, разворачивались кадры криминальной хроники. Давешний юнец и еще один бобби, постарше, с солидными густыми, седоватыми усищами веником, стояли, что-то разглядывая на припорошенной снегом брусчатке. Мой поклонник присел, изучая лежащую на земле женщину в темном пальто.

Я бы, наверное, развернулась и ушла. Ну что это я, в самом деле, за мужиком бегаю. Ушел он по следственным делам, а даже если бы и домой, к жене, не мое это дело.

Только вот позади присевшего на корточки рыжего виднелись длинные, разметавшиеся по грязным булыжникам светлые волосы, беззащитное горло под запрокинутым подбородком и темно-бурая полоса, перечеркивавшая нежную шею.

Ноги сами понесли меня вперед.

* * *

– И которая это по счету?

Хладнокровный женский голос был настолько не к месту в этом жутковатом переулке, что у закаленного бобби по спине пробежали мурашки. Стажер несдержанно вскрикнул, капрал вздрогнул и выдал пугливому мальчишке леща – для профилактики, на чистых рефлексах.

– Эта дамочка утверждает, что она с вами. Пустить или гнать, вашсветлость?

Бродерик давно оставил надежду уговорить коллег перестать величать его соответственно статусу, тем более что технически он герцогом не являлся. Титул унаследует его младший брат, а ему самому светит только левый берег, смог и возможное повышение, лет через пять. Если доживет. Но объяснять это простым людям, к которым вдруг прислали нового начальника из благородных, дело бессмысленное. Они видят: лорд, по крайней мере был им до недавнего времени, – значит, светлость, и все тут.

Как его нашла девица из борделя, на которую он, как идиот, ходит смотреть уже три месяца по вечерам после смены, вместо того чтобы завалиться спать, было понятно. Проследила. Да он и не скрывался особо. А вот зачем она за ним вообще пошла, да еще продиралась сквозь оцепление, хорошо бы выяснить. Так что Бродерик кивнул дежурному – пропусти, мол, – и посторонился, открывая девице лучший вид на труп. Может, ей станет дурно и быстро уйдет? Хотя, честно говоря, ему хотелось, чтобы она задержалась. Но не на месте убийства же. Не самая романтичная обстановка.

Дамочка зябко куталась в меховое манто, которое едва доставало ей до середины бедра. Дальше простирались бесконечные стройные ножки в тонких чулочках и аккуратных туфельках на невысоком каблуке, которые как-то не очень вязались с разнузданным верхом и больше подошли бы студентке бытового факультета. Вообще на улицах Дорсетта небезопасно разгуливать в таком фривольном виде, но здоровенный бугай из заведения Лалики за плечом девчонки одним своим видом отбивал все дурные помыслы у засмотревшихся мужчин.

– С чего вы взяли, что их было больше? – поинтересовался Бродерик.

Мысль, мелькнувшую на задворках сознания, что она могла и убивать, он задушил в зародыше. Ну куда ей бороться в темном переулке, там же кожа да кости. А вот соучастницей могла быть запросто. Верить в то, что заинтересовавшая его незнакомка под маской знала убийцу и молчала, тоже не хотелось. Пока что и эту идею он отогнал.

Девушка передернула точеными плечиками под пушистым мехом.

– Из-за одной проститутки вы бы так не суетились.

Столько цинизма и знания темных сторон жизни было в этой фразе, что у Бродерика мурашки по спине пробежали. Теперь он понял, что видел все это время в бездонных серых глазах, приглушенных тенью маски. Себя!

Девушка, не снимая маски, присела над телом и внимательно пригляделась к ранам.

– Посветите, – отдала она резкое распоряжение, и Мик невольно качнулся с фонарем поближе к месту происшествия.

Явно привыкла приказывать. Теперь Бродерик верил во все слухи, которые ходили о новой правой руке мадам Лалики. Эта сожрет и не поморщится.

Она покопалась в собственной прическе и выудила из нее неприятно длинную шпильку, чуть ли не в фут длиной. С легким влажным чавканием острие вошло в одну из самых явных ран.

Киган, матерый вояка, прошедший не одну стычку на границе, судорожно сглотнул позади командира. Бродерик и сам едва подавлял тошноту. Одно дело – ранить или убить противника, но вот так, запросто, копаться в умершем? Бррр. У дамочки, похоже, нервы и совесть отсутствуют напрочь.