Лишняя. С изъяном

Я постучала по косяку, чтобы обозначить свое присутствие. Несмотря на доносящиеся с улицы голоса и белый дневной шум, в доме было тихо, и посудомойка могла напугаться. Обычно в это время на кухню никто не приходит, все спят.

Она все же вздрогнула от неожиданности, обернулась и уронила в мыльную воду глухо брякнувшую тарелку. Вроде та не разбилась.

Девочка оказалась прехорошенькая, только вот смотрела очень уж затравленно. Не думаю, что она была намного младше принцессы, ну, может, от силы шестнадцать. Или очень уж она недокормленная. По местным меркам – непривлекательная. Тем более что в Рионе ценилась белоснежная кожа, а девчонка была похожа на мулатку.

И в глазах уже угадывался не самый приятный жизненный опыт.

Раньше я ее здесь не видела. Правда, в это время я на кухне не бывала. Похоже, девочка жила в нормальном режиме, работая днем.

– Ты кто? Как зовут? – тихо спросила я.

– Мадам сказала мыть посуду, убирать кухню. Здесь не бывать клиенты… – затараторила девочка, судорожно сминая в руках влажную тряпку, которой протирала посуду.

Я сделала шаг назад, чтобы не пугать ребенка.

– Давай посидим, поговорим? Я тебя раньше здесь не видела, просто удивилась.

Я отодвинула один из стульев и присела. Обычно сидящий человек подсознательно нервирует меньше. Постепенно девочка успокоилась, налила мне и себе воды – зачем я, собственно, в кухню и пришла – и поведала на ломаном рионском свою незатейливую историю.

Архипелаг Алоа располагался в трех неделях пути на юг от нашего полуострова. Климат там не в пример теплее, аборигены бегали в одних набедренных повязках. Ну, практически. Пользуясь тем, что из магов у них были только шаманы, да и тех по пальцам одной руки пересчитать, рионцы, недолго думая, приписали архипелаг себе и стали кораблями вывозить оттуда ценности, начиная с жемчуга и заканчивая людьми. Не в рабство – оно в Рионе официально запрещено – в качестве бесправной прислуги, которая, не зная языка и радикально отличаясь внешне, даже сбежать не сможет. Если повезет – им платили, нет – работали за еду и кров.

Наши аристократы искренне считали, что совершают благое дело, приучая дикарей к цивилизации. Девочка Шада оказалась одной из таких счастливиц.

Только вот команда корабля, на котором ее везли, заскучала в пути. Шутка ли, три недели в открытом море? Ну и не придумали другого способа развлечься, как изнасиловать двух девушек-аборигенок.

Та, вторая, потом покончила с собой.

Шада выжила, но шарахалась от одного вида мужчин и заходилась в натуральной истерике.

В этот момент, на тихой утренней кухне, я простила Лалике практически все, осознав, что у женщины даже в ее скотском положении сохранилась совесть. Эту несчастную, сломленную девочку она не выбросила на улицу, поняв, что та просто не сможет спать с мужчинами и не свихнуться. Крышей бедняжка и так, похоже, уже чуток поехала. Лалика дала ей работу, прибежище и, самое главное, защиту собственного дома и имени.

Я прямо зауважала мадам.

* * *

Наши танцы проходили всегда весело и с успехом, но я давно поняла, что для полного аншлага к музыке не хватает голоса. Песен я знала много, но голосочек в этом теле был дохленький, под стать остальному. Намурлыкать, как Мерилин, полушепотом «Хэппибездей» смогу, а вот что-то большее – вряд ли. А кабаре – это не кино о любви. Нет, шепот под музыку тоже мило и даже где-то эротично, но как постоянный элемент – быстро надоест и станет фоном.

Других девочек я тоже тестировала на вокал. У Дениз было неплохое грудное контральто, но она страшно стеснялась петь, а принуждать я не хотела. Маржолейн, наоборот, рвалась на сцену, но ее голос был еще слабее моего. Впрочем, помурлыкать между номерами я ее выпускала. Пусть развлекается.

Остальные если и исполняли, то либо народные, либо арии из опер, что совершенно не в тему, а перенять что-то непривычное и новое им оказалось сложновато.

Мне же хотелось поставить настоящий бурлеск: с Лайзой Минелли и Зетой-Джонс, с мужскими шляпами и с чулками в сеточку. С последними-то проблем не было, но вот подходящий под блюз и джаз голос – задача не из легких. Где я им в стране блондинок найду классический негритянский тембр?

А вот, нашла. Теперь главное, чтобы звезда согласилась.

Как я и думала, первой реакцией Шады, когда я предложила ей выступать по вечерам, была паника и категорический отказ. Хорошо, дело было при мадам. Лалика ее удержала, обняла, пошептала что-то на ухо. Всхлипывающая островитянка покорно опустилась обратно на стул в кабинете хозяйки борделя.

– А если меня позовут со сцены, мне надо к ним идти? – едва слышно спросила она.

– Тебя вообще видно не будет, – клятвенно заверила ее я. – И даже если вдруг позовут, никто тебя ни к чему принуждать не станет. Не захочешь – не пойдешь.

– Точно не захочу! – твердо уверила меня Шада.