Лишняя. С изъяном

Вспомнив народную молву, приписывавшую нам амурную связь, я мысленно хмыкнула. Лорд Суон относился ко мне с уважением и даже некоторой привязанностью, будто и в самом деле нашел наконец-то кровную родственницу.

В прихожей меня ждал чистенький, но явно переросший свою одежду пацан лет десяти, в кепке больше его головы размером и жилетке со множеством карманов. Переспросив, на самом ли деле я Левая Принцесса, он вручил мне записку. На нем круглым, как у первоклассника, почерком было написано:

«Шада в истерике, требует тебя. Приезжай, как сможешь. Лалика».

Мальчишка по-прежнему переминался с ноги на ногу, ожидая моего ответа. Я кивнула ему:

– Подожди меня, сейчас поедем.

– На авто? – с придыханием уточнил ребенок.

Я поневоле улыбнулась. В любом мире мальчишки остаются мальчишками, даже если они с левого берега.

Когда я сообщила приемному отцу, что вынуждена отъехать на левый берег по личному делу, он нахмурился.

– Зачем?

– У Шады проблемы, – честно ответила я. – Не знаю, в чем дело, но бросать девочку не собираюсь.

– Что еще за Шада? – недовольно пробурчал лорд Суон. – У нас бал сегодня вечером. Тебе платье мсье Шабли неделю готовил, ругаться будет.

Я упрямо вздернула подбородок. Шабли же не дурак, чтобы ссориться с источником дохода. И если лорд Суон думает, что теперь, пожив в роскоши на правом берегу, я забуду, кому этим всем обязана (и я сейчас не его имею в виду), он глубоко заблуждается. Добро нужно помнить, особенно в этом мире, где его творят единицы.

– Ты меня не разочаровываешь, девочка. – Ормонд, прищурившись, изучал меня, будто видел впервые. – Хорошо, езжай. Схожу на бал один. Ничего страшного, скажу, что ты приболела. Мигрень, например.

– Спасибо! – Подчиняясь внезапному порыву, я обняла его, будто настоящего отца.

Для меня было очень важно, что он постоянно считался с моим мнением, пусть и не всегда соглашался.

– Иди. Будь сильной, моя принцесска!

Он как-то грустно усмехнулся, и на секунду я заколебалась. Может, все же поехать с ним? Какое-то странное у Ормонда настроение. Не случилось бы чего. Но Барон сам положил конец моим размышлениям, удалившись к себе, чтобы подготовиться к балу.

А я поспешила на левый берег.

Зареванная Шада ждала меня у самого порога. Захлебываясь слезами и соплями, вцепилась в рукав, уткнулась, куда дотянулась – в район подмышки, – и принялась с новой силой меня орошать. Понимая, что от нее в ближайшее время ничего членораздельного не добьюсь, я перевела взгляд на мадам. Лалика вздохнула.

– На последние три представления к нам приходил мсье Нуар. Сначала, как я поняла, за компанию со знакомыми, потом сам. А потом он подошел ко мне и попросил отпустить Шаду с ним в театр. Выступать.

– Я не хочу-у-у с мужчиной, – провыла Шада на удивление внятно.

– Выступать! – повысила голос мадам. – Про мужчин и слова сказано не было!

Вздрогнув от резкого тона Лалики, алойка зарыдала еще горше.

– Что за мсье Нуар? – мягко переспросила я, бровями сигнализируя мадам не кричать на ребенка.

Та вздохнула и продолжила поспокойнее:

– Прославленный режиссер правобережного театра и оперы, всемирно известный мсье Огюст Нуар.

– Оперы? – уточнила я. – Это тот, что заставляет мужиков орать как мартовские коты? Нечего там Шаде делать. Там сугубо мужская компания, в качестве кого она там будет?

– Петь! Петь она там будет! – воздела руки Лалика. – Он обещал под нее новую пьесу поставить.

– Все они обещают, – буркнула я. – Значит так: Шаду я забираю, от греха. У меня поживет. Будешь моей горничной? Мне Барон плешь проел, что даме положены две, а у меня одна Лана за двоих отдувается.

– Конечно буду! – проикала заплаканная алойка, осознав, что отдавать ее мужикам никто не собирается.

– Ну вот и славно. Если этот мсье еще раз заявится, пусть обращается напрямую ко мне. Выясним, что он там за оперу запланировал. И как бы ему самому фальцетом петь не пришлось.

Шаду мадам отпустила с легким сердцем и, как мне показалось, с некоторым облегчением. Все-таки боящаяся мужчин девушка в борделе – бомба замедленного действия. Мало ли с кем в коридоре столкнется, поднимет вой, опозорит заведение. Для репутации нехорошо. А так все довольны.

Лана поначалу не пришла в восторг от пополнения штата. Она-то вовсе не уставала: я не настолько прихотливая леди, чтобы горничная забегалась, выполняя мои приказы, а тут раз – и конкурентка на теплое место. Заметив ее напряженность, я сразу пояснила, что Шада здесь ненадолго и многого не умеет, так что задача Ланы – научить девочку всему, что положено уметь порядочной горничной. Та возгордилась от возложенной на нее миссии.

У меня же мелькала смутная идея по поводу посольства Алоа. Надо бы побольше выяснить о тамошних нравах и порядках. Как я уже знала из разговоров с Шадой и ее соплеменниками, на островах архипелага не делали особых различий между мужчинами и женщинами: например, вождем какое-то время была прабабушка самой Шады, о чем она мне с гордостью сообщила. Так что женщину-посла алойцы вполне одобрят.

Представив реакцию местного чопорного общества, я довольно улыбнулась.