Лишняя. С изъяном

Жил Бродерик недалеко от борделя мадам Лалики, что объясняло его частые появления на выступлениях: заходил по дороге домой. Здание шло второй линией после набережной, было старой планировки, хоть и давно не ремонтировалось. Фасад пооблупился, в подъезде воняло кошачьими отходами, но внушительная винтовая лестница с местами выломанными перилами когда-то блистала великолепием — о широкие перила должны были едва касаться затянутые в бальную перчатку пальчики. Сейчас я своими перчатками их трогать не рисковала — десятилетний слой грязи отпугивал.

Бывший наследник герцогства жил в мансарде на последнем, третьем, этаже.

Постучав в гулко отозвавшуюся деревянную дверь, я застыла в нерешительности, комкая снятые перчатки. А если он на дежурстве внеочередном? Второй раз я, боюсь, не решусь. Мне и так пришлось медитировать на отпечаток ботинка, чудом не поблекший за два года, убеждая себя сдаться на милость жениха. У меня не было уверенности, что он отреагирует адекватно: сама не знаю, как бы я реагировала в подобной ситуации. Обнаружить, что милая тихая внебрачная дочь барона, заместителя службы безопасности, с которой помолвлен, на самом деле — беглая принцесса, которая год жила в борделе, потом организовала казино, а ныне правит левобережными бандитами — еще та встряска для здравого смысла.

К сожалению или к счастью, Бродерик оказался дома. Открыл мне дверь, чуть покраснел скулами от простоты домашнего костюма — хотя халат поверх фланелевой пижамы, по мне, верх асексуальности и приличия — и поспешно пропустил меня в квартиру.

Громкое слово квартира. Мансарда натуральная.

— Чем обязан позднему визиту? — поинтересовался капитан после обязательных приветствий. Только вчера он сбивался с ног, распределяя найденные тела по свежести. После общего подсчета самые старые пришлось похоронить. Сбледнувшие рыбаки и полицейские трудились бок о бок с гробовщиками, упаковывая в последний путь двадцать несчастных одновременно. Зажимая платком лицо, я осмотрела их всех, чисто визуально, без сканирования. Если бы еще и дар применила, точно бы свалилась в обморок. И так держалась на чистом упрямстве. Одно дело — угадывать, кто убийца, под уютным пледом бок о бок с мамой, и совсем другое — диагностировать причину смерти в ледяной от насланного воздушниками мороза прозекторской. Хоть таким незатейливым способом мы временно приостановили разложение, чтобы успеть пересчитать и осмотреть погибших. Замороженные трупы еще и воняли меньше — двойная польза.

Тела привязывали веревками к крупным камням и бросали, судя по местам, где их нашли, прямо через парапет в реку. На ногах остались потертости, у некоторых висели обрывки бечевы. Чем тело свежее — тем раны в груди и брюшине становились многочисленнее, будто убийца входил во вкус. Почему будто, так и было. Он явно наслаждался процессом творчества.

Я прошлась по крохотной комнате, выполнявшей сразу все функции: от гостиной до спальни. Как современные студии. Квартирка располагалась под крышей, так что высокие потолки позволяли надстроить второй полуэтаж для спальни и ванной. Трубы сантехники проходили прямо вдоль стены, их без особого успеха маскировала разлапистая алойская пальма в кадке. Подёргав за листик, я обернулась к Бродерику. Он успел гостеприимно налить нам чай и устроился на высоком стуле у кухонной стойки, выжидающе глядя на меня.

— Вы мне доверяете? — дожидаясь ответа, я положила истерзанные перчатки на стол, и принялась вынимать по одной шпильки, удерживавшие на месте шляпку.

— Да… — несколько заторможенно ответил Салливан, внимательно наблюдая за процессом.

— А если окажется, что под маской скрывается преступница, вы меня выдадите? — поневоле в голос закралась нотка кокетства. Все же мы одни, а я в каком-то смысле раздеваюсь.

— Вы кого-то убили? — подобрался Бродерик. Вот профессионал! Вся расслабленная заинтересованность стриптизом с него моментально слетела, оставив цепкий, буравящий взгляд полицейского. Я притормозила с разоблачением.

— Нет, но я скрываюсь. И мне бы не хотелось, чтобы меня нашли. Скажу сразу, я никого не грабила, не убивала, а если и обманывала, то самую малость, — честно объяснила я, не объяснив фактически ничего.

Бродерик задумчиво покачался на стуле.

— Если я сейчас не пообещаю вас не выдавать ни в коем случае, вы выйдете за дверь и больше не придёте? — уточнил он, практически утвердительным тоном. Я молча кивнула. — Тогда я согласен. Клянусь не выдавать вас ни при каких обстоятельствах и хранить вашу тайну ценой своей жизни.

Он машинально поднял руку, как и все маги, но свечения на пальцах не появилось. Салливан замер, неловко опустил ладонь на стол и пожал плечами — мол, инвалид, что поделаешь.

Я медленно, все еще сомневаясь в собственном решении, потянула с головы шляпку, а с лица маску.

Лицо Броди вытянулось в изумлении.

— Леди Суон? Но как… — пробормотал он, все еще не в силах поверить собственным глазам.