Лишняя. С изъяном

Что-то мне подсказывает, что помолвку мы расторгнем очень и очень скоро. Не захочет древний род принимать к себе беглую девицу, работавшую в борделе. А разбираться, от чего я беглая и кем работала, никто не будет. Как говорится, то ли он украл, то ли у него украли… А пятно на репутации не смыть.

Я положила на подоконник заветную бумагу с отпечатком следа.

— Позвольте рассказать вам одну историю.

Сидеть я не смогла бы, даже если меня привязали к стулу. Так что бродила на крошечном пятачке от стола до окна, четко и сухо излагая факты. Как обнаружила мертвую подругу, сняла отпечаток следа, сбежала, попала в бордель… Глаза капитана становились все круглее и круглее.

Дойдя до нашей фиктивной помолвки, я замолчала и все же присела. Голова кружилась от облегчения, что наконец-то кто-то знает мою историю целиком, без прикрас и домыслов, и блуждания по короткой замкнутой траектории.

— Лорд Суон попросил меня об одолжении, — медленно, все еще переваривая мои откровения, дополнил своими сведениями общую картину Бродерик. — С меня — подпись на брачном контракте, с него — место для моего брата. В тайную канцелярию очень тяжело попасть, даже по протекции. А у Дэвида два инвалида в родословной.

— Но вы с отцом получили травмы на службе, а не родились такими, — недоумевающе возразила я. Салливан пожал плечами.

— Какая разница? Детали никого не интересуют.

Ничего себе детали.

— Значит, ты принцесса? Катраона?

Капитану не понадобилось много времени, чтобы сложить два и два. Я вздохнула и развела руками. Мол, так получилось. Бродерик сполз со стула на пол, преклоняя колено.

— Ваше Высочество…

— С ума сошёл? — я рванулась к нему, поднимая за предплечья. Если бы он упёрся, ничего бы не вышло, но он послушно поднялся вслед за моими пыхтящими потугами. — Мы вроде как помолвлены, какие счёты между почти родными людьми?

Перехватив меня за локти, Бродерик всмотрелся в мое лицо.

— Ты совершенно не похожа на Наирин, — в его голосе звучало неприкрытое сомнение. И то верно, покойная Хилли в момент смерти походила на меня куда больше, чем я сейчас на саму себя, оригинальную.

— Я же целитель, — напомнила я. — Немного тут, немного там. Я подправила нас обеих, ее — после смерти, а себя даже дважды: в пансионе и когда попала в бордель.

Бродерик поморщился. Его явно смущала эта деталь моей биографии. Я поймала его взгляд.

— Мне неизвестны детали вашей беседы с Бароном. Ты слышал что-нибудь о Левой Принцессе?

Он кивнул… И тут до него дошло. Капитан вытаращил глаза в два раза против прежнего.

— Это тоже ты?

Я хмыкнула.

— А кто, по-твоему, помогал Барону казино ставить? Сходства с кабаре не заметил?

— Откуда у тебя столько странных идей? — пробормотал Бродерик, вконец растерявшись. — Все эти танцы, новые игры, такое… оригинальное применение целительской магии. Никогда о таком не слышал даже, — он кивнул подбородком на мое лицо. Этого вопроса я опасалась больше всего. О попаданцах я сведений в картотеке лорда Суона не нашла, поэтому рассказывать о себе совсем-совсем все не собиралась. Лучше пусть некоторые вещи останутся тайной насовсем.

— Приснилось. Мне вообще интересные сны иногда видятся, — ответила я практически правду.

Таланты и озарения мы вполне можем обсудить в другое время. Если, конечно, мы еще будем общаться после всех моих откровений. Лучше побыстрее разделаться с тем вопросом, ради которого я, собственно, пришла.

Развернув сложенный вчетверо лист, я разложила его на кухонном столе. Бродерик нахмурился, изучая характерный узор подошвы, «елочкой». Подумал, принёс свой сапог из прихожей. Мы дружно сравнили, я вздохнула.

— Дай угадаю. Это часть униформы?

Жених кивнул.

— Солдатские сапоги. Выдаются всем служащим армии, включая офицеров и полицию.

Я присела на узкий барный стул — ноги меня не держали.

Моя ценная улика, которую я берегла добрых два года, оказалась пшиком.

— Ну, это хотя бы сокращает список до военных? — дрожащим голосом предположила я без особой надежды. Бродерик сочувственно покачал головой.

— Такие сапоги продаются во всех обувных лавках. Удобные, водоустойчивые и стоят не так уж дорого.

Подошва была кожаная, а не резиновая, как я ожидала от узора. Коровья шкура достаточно толстая, чтобы на ней выжечь рельеф для устойчивости.

Разочарование оказалось слишком сильным. Я механически приняла чашку из рук Бродерика, отпила, не чувствуя, что чай давно остыл. Чувствуя мое настроение, жених завернул меня в собственный халат, виртуозно подхватил на руки, даже не расплескав содержимого чашки, и отнёс на балкон.

Ткань пропиталась жаром его тела и едва уловимым сандалово-мускусным запахом чистого здорового мужского тела. Я незаметно потянула носом у воротника, укутываясь глубже в это защитное тепло. Неужели правда не прогонит с воплями ужаса?