Лишние дети

Я плакала не из-за шкафа и даже не из-за перспективы исчезновения навсегда из садика. Я боялась, что мама ни за что не догадается искать меня именно здесь. Если уж она на качелях не могла меня заметить, что с нее взять? Воспитательница права – мама найдет меня не скоро, если вообще найдет. Зинаида Петровна еще немного постояла, наслаждаясь моими рыданиями, и ушла. Не знаю, сколько времени я просидела на этом диване – часов в приемной не оказалось. Зато стоял телефон. Я решила, что в самом ужасном случае позвоню в милицию или в «Скорую помощь» и попрошу передать маме, чтобы она искала меня в кабинете заведующей. Домашний телефон я, естественно, знала наизусть, но это знание мне не помогло бы. По вечерам мама снимала трубку и клала рядом с телефонным аппаратом, чтобы всем звонившим казалось, что у нас занято. Зачем она это делала? Не знаю. Но началось все после ее якобы командировки и моей пятидневки. Так что звонить домой бесполезно. Но мысль о том, что я могу набрать номер милиции и меня спасут, успокоила. Я сидела, думая о том, как здорово нашла выход из положения, и вдруг услышала странные звуки. В кабинете заведующей точно кто-то находился. Мне стало страшно до жути. Может, это запертые в шкафу дети стучат и зовут на помощь?

Наконец я заставила себя встать с дивана. Да, я всегда была излишне любопытна и «совала свой нос куда не следует», как говорила Елена Ивановна. Моя мама обычно напоминала про любопытную Варвару с оторванным носом, а Зинаида Петровна обещала, что если я буду много знать, то скоро состарюсь.

Я обошла приемную, разглядывая хрустальные вазы в шкафу. Чтобы успокоиться, я их пересчитала – ровно девять штук. Никогда не видела столько ваз в одном шкафу. Наконец, набравшись смелости, я приоткрыла дверь кабинета и заглянула внутрь. Шкаф в кабинете стоял, но книжный. Ничего зловещего я не разглядела. Кресло заведующей пустовало. Я зашла в кабинет и увидела огромную клетку на тумбочке рядом со столом. Такую клетку я видела впервые. Не клетка, а целый птичий дворец. В этом дворце сидел один-единственный маленький, просто крошечный попугайчик, хотя я ожидала увидеть кого-нибудь повнушительнее. Я подошла поближе и сказала то, что обычно говорят попугаям: «Попка – дурак». Откуда я знала, что говорят попугаям, если никогда не имела дела с птицами? Иногда мне казалось, что я как Стасик – знаю то, чего не должна знать.

Попугай никак на меня не отреагировал. Я несколько раз повторила: «попка – дурак», – но попугай суетливо бегал по своей жердочке и клевал зеркало. Он мне не понравился. Да и птиц я не очень любила. Даже голуби мне не нравились. Я просунула сквозь прутья палец. Попугай засеменил по жердочке, но на мой палец не обратил внимания. Я открыла дверцу и просунула в клетку руку. Взяла попугая – хотела рассмотреть его поближе. Мне всегда хотелось завести дома какое-нибудь животное, но мама не разрешала. Она считала, что от кошек вся одежда будет в шерсти, а в квартире – стоять ужасный запах. С собакой надо гулять дважды в день, а мама не могла. В принципе, я была с ней согласна, она и со мной-то гуляла редко и без особого удовольствия. Собака у меня, можно сказать, появилась – Филя. Но он не был моим полностью. А мне хотелось иметь котенка, чтобы играть с ним в нитку с привязанной бумажкой и чтобы он лежал на моих коленях и мурлыкал. Но мама говорила, что в этом случае в ванной нужно ставить специальный лоток, приучать котенка туда писать и какать и рвать на мелкие кусочки газеты. Грязные выбрасывать и рвать новые. Котенок будет разбрасывать эти клочки по всей квартире, и она рано или поздно задохнется – или от запаха кошачьей мочи, или от шерсти. Еще мама рассказала, что кошки вылизывают свою шерсть, а потом их рвет этой шерстью, и мне придется все убирать. Я решила, что обойдусь без котенка. В соседней группе была девочка, которая ела свои волосы и умерла. Так нам Елена Ивановна рассказывала. Девочка рвала собственные волосы, ела их и даже этого не замечала. А потом у нее в животе образовался целый пучок этих волос, ее разрезали, чтобы достать волосы, но было уже поздно. Именно поэтому заведующая требовала от всех девочек ходить с туго заплетенными косами, чтобы даже шанса вырвать волосок у нас не имелось. Я не очень верила в историю про девочку, поедающую собственные волосы. В садике все пугали друг друга всякими страшилками. После пятидневки я вообще не верила ни в какие россказни.