Читаем Лишний полностью

Как-то раз я возвращался ночью домой, мне показалось, что позади меня кто-то идет. Повернувшись, я не увидел никого, но прибавил шагу, мне казалось, что кто-то наблюдает и даже движется за мной, — и это чувство не исчезало. Я несколько раз оборачивался, но никого не видел, только закрытые магазины, кафе с неоновыми вывесками, пар из-под вентиляционных решеток. Я ускорил шаг, а потом побежал. Когда я ворвался в подъезд, заспанный консьерж поздоровался со мной, а я прошел к лифту, и когда ждал его, то услышал, как дверь в дом открылась и консьерж снова с кем-то поздоровался. И когда двери лифта распахнулись, я почти что вбежал и нажал на кнопку этажа, не оборачиваясь и не глядя в зеркало, чтобы не увидеть кого-то в отражении. Дома я снова закинулся ксанаксом и долго не мог уснуть.

Днем позвонил отец и сказал, что скоро со мной свяжется какой-то его знакомый, который поможет освоиться на месте. Я чувствовал в его голосе злость и отвращение ко мне. И когда он мне сказал, что худшее, что я мог сделать, — это взять и разрушить семью, я закричал в трубку, чтобы он заткнулся, потому как разрушил семью не я, а он, закрутив роман с какой-то сукой. Еще я крикнул, что он предатель, которого я никогда не прощу, и если бы он стоял сейчас напротив и в моей руке был револьвер, то я выстрелил бы в упор. Отец молча дослушал, а потом тихо сказал, что я обдолбанный идиот, который даже не понял, что говорил он не про нашу семью, а про семью сбитого парня. И тут я громко зарыдал, не вешая трубку, а отец добавил, что слезы мне не помогут, потому что мне уже ничто не поможет. Еще он добавил, чтобы я «там» никого на тот свет не отправил, и попросил ждать от кого-то звонка, а я послал его на хуй и швырнул трубку об стену, на которой от удара осталась большая трещина.

Вечером мне несколько раз звонил Алекс, но я не взял трубку, а потом он мне написал несколько сообщений:

«Старик, ты как там?»

«Меня накрывает здесь сильно, но не от наркоты, а от того, что стало слишком пусто. Я не знаю, как это описать, просто пусто. Вроде люди есть, все двигается, но какое-то чувство полного опустошения. Ты как там вообще?»

«Катя сегодня за обедом рассказала, что видела твоего отца в ресторане, он там сидел с какими-то людьми, и они громко над чем-то смеялись, а когда он увидел Катьку, то махнул ей рукой и улыбнулся. Прикинь, он смеялся!»

«Бро, ответь мне или позвони. Мне тебя не хватает здесь».

«Пойду в кино. Жаль, что ты не в городе».

Ни на одно из сообщений я не ответил.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уроки счастья
Уроки счастья

В тридцать семь от жизни не ждешь никаких сюрпризов, привыкаешь относиться ко всему с долей здорового цинизма и обзаводишься кучей холостяцких привычек. Работа в школе не предполагает широкого круга знакомств, а подружки все давно вышли замуж, и на первом месте у них муж и дети. Вот и я уже смирилась с тем, что на личной жизни можно поставить крест, ведь мужчинам интереснее молодые и стройные, а не умные и осторожные женщины. Но его величество случай плевать хотел на мои убеждения и все повернул по-своему, и внезапно в моей размеренной и устоявшейся жизни появились два программиста, имеющие свои взгляды на то, как надо ухаживать за женщиной. И что на первом месте у них будет совсем не работа и собственный эгоизм.

Кира Стрельникова , Некто Лукас

Современная русская и зарубежная проза / Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Проза