Лишний

– На сегодня всё, – гундосил тот, тараща крупные карие глаза. – Провиант закончился. Только для красных карточек.

Тётка, стоявшая следующей в очереди, схватилась за ручку ворот и потянула. Дверь отворилась, и она схватила худенького крупноголового парня за шею. Тот бешено вращал зрачками.

– Кругом камеры. Тебе это с рук не сойдёт, – выдавил он хрипло, и она отпустила, но плюнула в глаз.

Ворча и восклицая, люди разбрелись по капсулам, и бесшумно покинули улицу.

Курбан одёрнул рубаху, заправил в брюки, и затянул ремнём. Он был таким же худым, как когда-то.

Удивительно, как напасть разделила людей.

Он поймал взгляд толстяка и пригляделся, водя острым носом.

– Мы знакомы?

– А как же, – хмыкнул он.

– Антоха? Прядкин? – Он помотал головой. Гадать можно до бесконечности.

– Антоха умер в том году, – пожал он плечами. – Сердечко не выдержало. – Курбан серьёзно кивнул.

– Лёха? – недоверчиво прищурился одноклассник, и он закивал. Курбан расхохотался, и хлопнул его по массивному плечу.

– С ума сойти! Ты как здесь оказался? Ты ж на окраине жил! – загорелись его глаза.

– Переехал. А ты?

– А меня сюда назначили. Здешний раздавала из-под полы продавал. Заходи, – понизил он голос, и метнул взгляд на камеру. – Обойди здание. Там есть дверь с другой стороны, – подмигнул он, и захлопнул ворота.

Лёха помешкал возле двери, а затем она со скрипом открылась. Курбан шагал впереди, а он разглядывал многочисленные блоки. На каждом были отметки: жёлтая – простой люд, красная – государственный. Красные карточки также имели и богачи.

Курбан подошёл к одному из блоков, прислонил свою универсальную белую карточку к изображению, и тот с хлопком отворился, выпуская холодок. Запустив туда руку, он набрал колбасы, сыра, хлеба и немного овощей, закидывая в корзинку. И передал однокласснику. Лёха благодарно принял еду, слюни вновь образовали во рту обильную лужицу.

Они преодолели блоки, коих было множество, поднялись на второй этаж по металлической лестнице, и завернули в каморку. Ветхий столик, облупленные стулья и узкая кровать, застеленная грязным покрывалом – всё, что в неё поместилось. Курбан достал пепельницу, поставил на середину стола, и включил чайник. Лёха вынул из корзинки продукты, и без смущения откусил добротный кусок колбасы. Слюней во рту стало больше, живот заурчал активнее. Курбан смотрел какое-то время, как он поглощает содержимое корзинки. Прикончив последний помидор, Лёха виновато взглянул на благодетеля.

– Да, брось ты! – прикурил он сигаретку. – Я не осуждаю! Наелся? – Лёха мотнул головой. – Не надолго, дружище, – сделал смачную затяжку. – Ты ещё подтянутый, по сравнению с ними, – грустно хмыкнул. – Давно заболел?

– Пять лет, – вытирал он испачканный рот и стряхивал крошки с колен.

– А меня не берёт! – заржал Курбан. – Но и в вояки хода нет! А для благородной работы в офисе я худоват! Вот и приходиться на раздачках сидеть! – затушил он бычок. – Из наших видишь кого? Кроме Антохи! Жалко парня! – Лёха повесил нос, разглядывая своё омерзительное пузо.

– Нет.

– А с Юлькой вы… Слышал, вы поженились, – закончил он мысль.

– Не твоё дело, – отрезал Лёха, сам того не ожидая. При упоминании о ней, он становился агрессивнее. Раны были свежи.

Курбан пошатнулся на стуле от неожиданности, карие глазки испуганно на него уставились.

– Прости, – выдохнул он. – Это неприятная тема.

Курбан понимающе кивнул, погромыхал под кроватью, и вытащил бутылку без этикетки. После двух стаканов в голове помутнело, внутренности согрелись теплом. Перед глазами плыло, голос одноклассника двоился.

– Вот бы и мне вкололи эту сыворотку! – вскочил он на стул и размахивал тощими руками. – Ты видел? Ну?! Видел?! Они ж мордовороты! Против такого разве попрёшь?

– О чём ты? – заплетался у Лёхи язык.

– О полицаях конечно! – спрыгнул он на пол и стал изображать силача, демонстрировавшего бицепсы. – У меня знакомый есть, – присел, понизив голос, – в палате мэрии. Он сказывал, что полицаи подвергались какой-то мутации. Несколько инъекций и руки – базуки! – захихикал Курбан.

– Хм, – задумался Лёха. – А нам говорили…

– Что их не затронуло, – махнул тот стакан и занюхал огурцом. – Так-то оно так. Только качками они тоже не просто так стали. Эх! Все девчонки были б мои! – Они рассмеялись. Девчонку весом меньше сотни попробуй, возьми отыщи.

Он проснулся, когда Курбан ещё спал. Голод вновь о себе напомнил.

Впереди выходные.

Разочарованно вздыхая, он собирался уйти по-английски. Не хотелось петь дифирамбы прощаний. Он этого жуть как не любил. Но взгляд пал на карточку, торчавшую из кармашка рубахи одноклассника, и Лёха застыл в дверях.

Я не могу так с ним поступить. Он был добр, и накормил меня. Чёрт! Но этого мало! Так мизерно мало! Я мог бы набрать, чего пожелаю!

Он потряс головой, силясь избавиться от назойливых мыслей.