Лишних нет. По закону Джа (СИ)

В неприятности влипли оба. Не история-сказка, не об окрыленных, но сломленных и исцеленных.

Дышать ровнее, не сбиваться… Как можно, когда опаляет мышцы и по всем узелкам нервов вколачивается по раскаленному гвоздю? Значит, сбиться.

Одновременно набросились, топя стон в резком поцелуе. Оргазм вытянул их вдвое и встряхнул, сталкивая и разъединяя. Юнги скрестил руки на мускулистой шее младшего, массирует ему голову, касаясь скул вымокшими ресницами. Шуга ластится, наперед угадывая, что Чонгук любит это и совсем растеряется. Откуда он умеет, где выучился? Чонгук знал, на что шёл и с кем. Доверительный поцелуй ладони, кивок. Шуга слабенько и науки ради прикусывает ему ухо и проводит кончиком языка по хрящику, отталкивает на спину и замедленно переворачивает на живот.

Юнги начинал с этого, он должен вспомнить. Никто не уступит ему с такой же охотой. Чонгук замер в предвкушении, подтянув к груди подушку и, выпятив зад, закусил побольше ткани. И знал, что придется кричать, когда хён обозначит себя губами. Он раздвинул половинки пальцами и протиснул кончик языка, прижимая горячие щеки так ощутимо, что Чонгуку подурнело. То, что он творил своим языком несравнимо ни с чем, Чон еще не переживал ничего подобного, глуша просыпающиеся бешеные стоны.

В руках Юнги массив удовольствия и распоряжаться им он волен, как пожелает. Вылизав Чонгука, Юнги поднялся выше и покусал ему выпирающие лопатки, загривок, подышал на ухо и увидел ухмылку, которую тут же зацеловал. Размазав по его пояснице смазку, Шуга целует два пальца в жесте знака «мира» и даёт их поцеловать младшему. Дальше абсолютная нирвана, Чонгук прогибается под ним и наталкивается сам. Несколько минут пошлого танца.

Осмелев, Юнги делает однозначный выпад и замедленно пропадает в Чонгуке, сближаясь и плотно прижимаясь сзади. Всё напряжение приходится на поясницу, но у Юнги неожиданно много сил для того, чтобы успевать двигаться и целоваться, собирая вздохи с губ младшего.

Сотрясающая волна. Какой-то новый осмысленный уровень.

Размазывая бело-прозрачный крем по бёдрам, они как-то забылись о том, что не пошлостью единой, что живут в мире, отличающемся от нынешнего, жаркого.

Последнее слово - не исключительное право. На равных. Они на равных, сломав так многое, что оно скрипит под прикосновениями. И в царствии разметавшихся простыней и лучей-складок, темных пятен на белом, синеватых на сеточках кожи, им одинаково удобно в любой роли.

Юнги никогда так не уставал. От поцелуев, которыми нереально насытиться, которые Чон приправляет щепоткой остроты и давлением «как в последний раз». Юнги неспокойно за него, за них. Засыпая на боку, оцепленный объятиями, он целует его грудь и испытывает странное, очень странное чувство-пожелание. Родиться с ним где-нибудь в другом месте или на другой планете и прожить всё с самых первых дней, заново.

***

….Тэхён с опаской посмотрел на Чимина еще раз. Как на безумца, сбежавшего из-под стражи. Оставленный позади трах, растерянный Хосок и случившееся угнетают куда хлеще, чем минувшая ссора.

— Ты специально это провернул? — Тэхён хватает его за яйца, поджимая к углу душевой кабинки.

— А что, если и так? — лукаво щурится Чимин, натирая рукой Тэхёна свой член. — Считаешь это унижением?

— Мы были против этих отношений.

— Кто - мы? Возможно, Юнги был прав, когда называл нас ебанутыми извращенцами. Думаю, он попал не в бровь, а в глаз.

— И что дальше?

— Хочешь - ебись с ним, хочешь - со мной.

Похоже, он заигрывает, потому что голос хрипит и больше не контролируется разумными мотивами. Он не придает сказанному значения и тем самым невольно насмехается. Тэхёну непривычно чувствовать себя униженным.

— Хосок мне не нужен, — Тэхён обнимает Чимина и гладит его мокрую намыленную спину, пробасил ухо до самого мозга. — Мне нужен ты.

— Однако, он любит тебя.

— Ему придется пережить это.

— Я не издевался над ним, когда попросил вас поцеловаться, — Чим шепчет Тэхёну в губы, по его виску стекает вода. — Я издевался над нами всеми. Брал на слабо. Знаешь, что самое тошное? Что мне Хосок не казался лишним. Что если бы мы с ним трахнули тебя или вы меня, а потом мы его, всё было бы охуенно правильно. Мы не мешаем друг другу.

Вороша Чимину волосы и диковато улыбаясь, Тэхён чмокает его в лоб. Чокнуться можно.

— По-моему, Юнги хён всегда прав.

Решить, чем тешить себя дальше не так-то просто. Целуясь под бушующими струями в душе, Чимин переходит в наступление, пришвартовывая Тэхёна к стене и надрачивая, попутно обрисовывая словами предстающие в фантазии позы для их проклятой групповухи. И Тэ ведётся, постыдно выкрикивая два имени.

***

Шуга светится и напевает песенки. Светится и лучится солнцем, глаза блестят, кожа здоровая-матовая, движения лёгкие-парящие, он не выглядел так замечательно с тех пор, как однажды улетел и обещал вернуться Намджун. Чимин налюбоваться им не может и чувствует укол совести от того, что подкидывает тухленьких вестей. Но смолчать будет некрасиво, как минимум.