Лисья тень

Я не сразу понял, что он говорит о Волковой. Двое моих солдат, почувствовав, что я нахожусь в опасности, сразу же кинулись мне на помощь. Светоносный, увидев это, ударил меня еще раз и, кажется, принялся драться вместе с ними.

Катя, ты ведь никогда не рассказывала, почему это происходит именно со мной.

Знала же, что я задавался этим вопросом с самого начала нашего пути.

Обещала уберечь меня.

А что же теперь?

Я лежу на мокром асфальте, а сил моих едва хватает, чтобы кое-как перевернуться на спину.

Ужасно больно.

Наверное, случись со мной такое с десяток дней назад, я бы заплакал, но ты так же научила меня одной вещи, которая сделала меня сильнее.

Ты говорила, что нужно научиться жертвовать.

«Жертва».

Какое острое слово.

Такое… неприятное.

С этого же всё и началось, да?

С жертвы.

Дышать становится всё труднее. Дождь, кажется, перестал лить так сильно, как лил пару мгновений назад. Или мне только кажется? В глазах темнеет. Нет, я точно знаю, что это не конец. Так просто уйти у меня не получится, хоть и чертовски хочется.

Что же… Есть ли у меня теперь время подумать?

Или же даже чуточку отдохнуть?

Нет. У меня нет на это времени.

Я не знаю, сколько времени прошло. Знаю только, что Светоносный мне больше не угрожал. Фырьев оттащил меня на безопасное расстояние. Краем глаза я видел, как Волкова вместе с Четырнадцатым отстреливались от, казалось бы, бесконечного наплыва врагов. Пушок взял под командование и моих солдат. Оставшиеся силы правительства поддерживали их как могли.

— Все будет хорошо, мальчик мой, — говорил Фырьев, которого я уже и не слышал вовсе. Выстрелы, крики и сама битва. Ничего из этого я больше не видел.

Я проснулся в Сашиной комнате на Новаторов. Буквально вскочив с кровати, я вскрикнул:

— Мать твою!

Было темно. Комнату освещали лишь гирлянды. Раздался телефонный звонок, от которого я вздрогнул. На столе стоял старый телефон, которого у нас в доме никогда не было. Я не знаю почему, но я не хотел поднимать трубку. Поднявшись с кровати, первым делом я подошел к двери, которая оказалась запертой. Вернее будет сказать, что она оказалась примороженной. И в самой комнате было очень холодно. Я был все в том же плаще, а тело ужасно болело. В зеркале я увидел следы от удушья на шее. Медленным неуверенным шагом я подошел к окну и отодвинул занавеску. За окном был снег. Очень много снега. Казалось, что сугробы были приблизительно двухэтажной высоты (вернее будет сказать, что такими они и были, ведь окна второго этажа дома напротив были даже не видны). Оставалось только снять трубку, что я сделал не сразу же.

— Иван, — послышался голос врача с того конца трубки, — пройдите, пожалуйста, в мой кабинет.

И сразу после этих слов гудки. Дверь позади меня со скрипом открылась, и там не было привычного для меня коридора. Коридор там был, но это был коридор больницы, который был практически полностью заснежен. А еще там были люди. Полицейские и члены «Дождя». Только были они заморожены. Все до единого. Проходя мимо них, я даже дотронулся до одной такой замороженной статуи, которая тут же рассыпалась, от чего я снова же невольно вздрогнул.

Пройдя дальше по коридору, я почувствовал, как мне становится все холоднее и холоднее. Так же я заметил Пушка, который сидел на подоконнике и повторял одно и то же слово с интервалом в несколько секунд.

— Холодно.

Я ничего не сказал. Сняв с себя плащ, я постарался укутать его как можно теплее и, погладив того по голове, направился дальше. У кабинета я встретил и самого доктора, который, завидев меня, улыбнулся и рукой подозвал меня к себе.

— Ох, Иван, вы наконец-то пришли! Сегодня наш последний прием перед выпиской, так что…

— Она там?

Я говорил о Танаис. Это было единственное разумное объяснение холоду. Доктор как будто не слышал меня. Он все продолжал говорить о том, что на пути к моему выздоровлению была проделана большая работа и я должен быть благодарен ему и всему персоналу. Я врезал ему. Он свалился на землю, но выражение лица его не изменилось. Он все так же улыбался и говорил, что я — молодец.

— Ебаный цирк, — сказал я, плюнув ему в лицо.

Открыв дверь, я действительно застал Танаис там, внутри.

В кабинете было еще холоднее. Книжная полка, стоящая позади нее, полностью покрылась льдом. Самое смешное, что вентилятор, стоящий на письменном столе, все так же работал и не был покрыт льдом.

— Холодно? — со злой улыбкой спросила она.

Беловолосая вдруг рассмеялась. Я впервые слышал смех Танаис. Выходя из-за стола, она откинула стул дальше от себя и медленным шагом направилась ко мне. Я вытащил клинки из плаща и сжал их как можно сильнее. Из-за этого она рассмеялась еще громче.

— Ты хочешь драться со мной? А может быть, лучше просто поговорим?