Лисий дом

– Госпожа, что мне делать? – спросила я. – Небесный Дар непреклонен. Он простил ранение, но не согласился закрыть глаза на прочие лисьи дела. Расследование будет продолжаться, и правда рано или поздно выплывет наружу.

На тонкой шпильке
Драгоценная подвеска.

Продекламировав двустишие, Алый Пион рассмеялась. Куртизанка намекала, что на мне висит непосильная с виду ноша, которая мне по плечам.

Ручей течет
Меж гор.

Так ответствовала я.

Вода пробьет себе путь, размывая почву и образуя притоки великой Желтой реки. Горы кажутся вечными и непреодолимыми, но вода сильнее. Она пробивает себе путь в скалах и обтачивает камни.

Гора – это мужчина, препятствие. Он непреклонно стоит на своем. Ну а вода – это женщина, которая умеет сгладить острые углы, но гнет свою линию, пока упрямый муж, закаленный в битвах, не согласится. Более того, он будет считать, что это его собственное решение.

– Видишь, Маленький Цветок, – улыбнулась куртизанка и кокетливо поправила и без того безупречную прическу. – Ты сама все понимаешь. Если мужчина питает к тебе хоть какие-то чувства, кроме ненависти, он прислушается.

– Спасибо за науку, госпожа, – поклонилась я.

Казалось бы, я все это и прежде знала, но лишь куртизанка сумела внести ясность в мои мысли. Пожалуй, такое умение ценнее, чем все остальные таланты. Хороший, остроумный собеседник – настоящий дар небес, и каждая беседа с ним – драгоценность, которой не перестаешь любоваться!

* * *

Окрыленная надеждой, я вернулась домой. По пути я зашла в лисью лавку и получила ответное послание от дорогого брата. Шелковый Гром назначил мне встречу близ местного храма Семи Стихий, но не в людном месте, а возле молельных врат и дерева, где просители вешают ленты благопожеланий. Наше присутствие не вызовет вопросов, и мы легко затеряемся в толпе.

Братец хотел что-то сказать, но не осмелился сделать это в письме, следовательно, это не предназначалось для посторонних, в том числе и других лисов. Оттого мне стало еще более любопытно, хотя и тревожно. Хотеть знать – и не хотеть одновременно! Как странно.

Но на встречу я пойду.

Глава 30

Лампады горят, как мазки ярко-алой и золотой туши на черном свитке ночи. Фонари в белых бумажных футлярах подобны светлячкам, а в красной жертвенной бумаге похожи на именные подписи. Храм озаряется сотнями огней, и тьма отступает.

Люди приходят сюда после трудового дня, усталые, но облаченные в чистые одежды, преисполненные надежд, и зажигают сандаловые палочки, чтобы оставить их пред алтарем. Пока благовония тлеют, молитвы возносятся к богам и великому Небу.

Во дворе толпятся прихожане, как накануне праздника, хотя сегодня будний день. Причина проста. Здесь находится место сосредоточения человеческой мечты. В самом храме малолюдно, а у дерева желаний люди оставляют подношения, огни и ленты с надписями тушью.

Вот и я точно так же несу в одной руке маленький белый фонарь, а в другой сжимаю ленту из белого шелка, на которой начертала единственное слово.

«Честь».

Я хочу вернуть честь клану Второй Ветви. Обычно я прошу о покойных родителях и об этом. Мне самой ничего не нужно. Небо и так дало больше, чем я заслуживала.

В толпе я выискивала знакомый силуэт, но все равно обманулась. Почему? Не ожидала, что всего за несколько месяцев братец так сильно вытянется и подрастет. Он теперь выглядел намного старше своих лет! Юноша стал до обидного похож на отца, моего дядю. Того я не любила – и было за что. Он презирал полукровку и не считал ее за родню. Сколько обид я от него претерпела! Но, к счастью, все ограничивалось только внешним сходством.

Шелковый Гром сделал вид, что не знает меня. Приблизившись, я встала рядом, искоса поглядывая на него.

Сегодня он облачился в одежды, что я сшила для него зимой с расчетом на позднюю весну и начало лета. Длинный серо-синий кафтан почти до пят, подпоясанный оранжевым шнуром, выглядел короче, доходя до середины икры, потому что брат стал выше. В плечах наряд сходился без лишних складок. Идеально! Хорошо, что я догадалась раскроить ткань с запасом. Снизу виднелись свободные штаны из неотбеленного полотна и вышитые синие туфли, а на голове – шляпа.

Шелковый Гром походил на обычного юношу из зажиточной семьи.

«Чтобы стать незаметным, надо быть как все», – подумалось мне.

Разбавляли картину темно-лиловые рукава, свободно свисающие почти до кончиков пальцев. Где-то там наверняка таился футляр для кисти и любимая тростниковая флейта, которую братец предпочитал более дорогим инструментам. Шелковый Гром поставил на пол фонарик. Меня коснулся дымный шлейф от ароматических палочек. Запах сандала пропитал его одежды. Значит, брат пришел раньше и успел отдать дань усопшим родичам.

«Достойный во всех отношениях юноша», – одобрила я, посмотрев на него со стороны.