Лисий хвост. Крепость гремящего ущелья. Книга третья

– Ах! Восставшая толпа не разбирает правых и виноватых, ей неинтересны невинные и какие-то там врачи. Хвала Небу, сам Дондо оказался неподалёку и прервал мою казнь. Так что я обязан ему жизнью. Не знаю, смогу ли отдать ему долг, но свои обязанности врачевателя я собираюсь исполнять до тех пор, пока я в состоянии это делать.

– Я ещё раз приношу свои извинения, – сказал Нага негромко, и таким образом Ган Жун оказался вторым человеком в жизни наёмника, перед которым он извинился более одного раза. Третьего раза не бывало ещё никогда, и, к счастью, лекарь ответил:

– Ваши извинения приняты. Полагаю, вы, как и все в этом несчастном городе, взвинчены и возбуждены. Нам всем нужно успокоиться и взять себя в руки. Насчёт лечения могу сказать лишь одно: парню нужно отлежаться, принимать отвар из трав, какой обычно прописывают при падучей и утомлении рассудка. Это не будет лишним.

– Отлично! – оживился Нага. – Мы всё исполним, как вы скажете.

Ган Жун строго посмотрел на собеседника и сказал:

– Вообще-то я хотел бы наблюдать за парнем. Не скрою, во мне говорит внимание исследователя и врача, я хотел бы описать течение болезни, ведь это может быть какая-то неизведанная до сего дня хворь. Для этого мне нужно, чтобы мальчик находился в моём доме.

– Что? – изумился Нага. – В вашем доме?

– Да. Для этих целей у меня предусмотрена отдельная комната, где я смогу разместить больного. Ему будет там удобно, можете не волноваться.

– Но это, должно быть, стоит кучу денег! Мы можем заплатить, но если можно снизить расходы, то лучше бы мы оставались в своём жилище.

– Не волнуйтесь, вы будете оплачивать лишь само лечение. Пребывание под моей крышей и питание оплачивать не нужно. Я ведь сам имею определённую потребность в парне. Впрочем, вы можете отработать часть вашей оплаты. Мой помощник и ученик сбежал из города на восток, и у меня сейчас лишь мальчишка двенадцати лет. Он выполняет самые простые работы, и у него просто не хватает сил на то, чтобы помогать мне при операциях и удерживать больного. Работы много, и она тяжела для ребёнка. А вы, я полагаю, не боитесь ни вида крови, ни открытых ран. Раньше вы были на стороне тех, кто кровь пускает, чтобы убить, а теперь будете на стороне тех, кто пускает кровь, чтобы спасти. Соглашайтесь, сохраните часть денег, присмотрите за другом. Вы ведь чужак в Нандуне, вам всё равно некуда податься, а здесь будете при деле. Может, это ваше призвание?

– Издеваетесь, господин лекарь? – брови Наги взлетели вверх в удивлении. – Вы правильно угадали, я пускаю кровь вовсе не для спасения жизней, и делаю это за деньги. Чего же ради я буду менять ремесло?

– О смене ремесла речи не идёт. Я предлагаю лишь сделку. Мне нужен помощник, который не боится крови и тяжёлой работы, достаточно умный и сильный. Взамен я предлагаю кров и уход для вашего друга и снижаю в два раза размер оплаты. Если хотите, можете перебраться в ту же комнату, где я положу больного.

Нага покрутил пальцем у виска. Хватит с него и того, что когда-то он подвизался в качестве кузнеца в Сатыше. Не хватало ещё идти в подмастерья к лекарю!

– Впрочем, если вы желаете, вы можете пойти к другому врачу, – ухмыльнулся Ган Жун, – беда только, что в Нандуне вы никого, кроме повивальной бабки, отныне не найдёте. Могу подсказать, какая из них получше.

– По-вашему, парень рожать собрался? Делать нечего, пусть остаётся у вас, но я к вам на побегушки не пойду.

Мунку слабо застонал и начал шевелиться. И Ган Жун, и Нага бросили спор и кинулись к юноше одновременно, хоть и движимые разными чувствами. Лекарь видел в нём не столько человека, нуждающегося в помощи, сколько предмет наблюдений и занятных исследований. Наёмник испытывал странную приязнь к подростку, из-за которого он столько лет скитался по степи и претерпел множество страданий. Для Наги Шима, а ведь заблуждение наёмника пока так и не раскрылось, стал смыслом жизни, смыслом, который нужно было оберегать. Столько всего вынести и сейчас потерпеть поражение из-за какой-то непонятной болезни? Уж нет, найдётся и на неё управа.

Так Нага стал помощником лекаря. Они перенесли Мунку в небольшую светлую комнату в дальней части дома, примыкавшей к обширному саду. Ган Жун выращивал здесь не столько овощи и фрукты, сколько разные лечебные травы, которые приходилось затем сушить, толочь, заваривать, окуривать ими больных и много чего ещё.