Лисий след на снегу

Еще вчера Кетиль сообщил Дмитрию, что Вильмар — пожилой исландский охотник, практически не говорит по-английски и сильно недолюбливает туристов. Перевел он и то, что сосед считает блажью устраивать съемки в горах. В отличие от простодушного и легкомысленного Кетиля старый охотник знал, как опасен перевал. Но Дмитрия мало беспокоили мысли и сомнения Вильмара, а их вынужденное молчание только облегчало задачу. Меньше всего Стриженов хотел сейчас с кем-нибудь разговаривать.

Он молча сидел на месте пассажира, поглядывал в боковое зеркало, опасаясь, как бы за ними не увязался черный «спортейдж», и размышлял о том, могла ли Лиса продержаться неделю в охотничьей сторожке и почему она не попыталась выйти на трассу, поймать попутку и вернуться в Рейкьявик? Боялась, что полицейский найдет ее? Это вполне вероятно. Но какой у нее был выход?

Глава 16 Дом под горой

Солнце поднималось над горной грядой и заливало золотым светом долину. Ветер ослаб, снег перестал идти, и только у самой вершины перевала Эхси клубилась довольно плотная туманная завеса.

Не доехав до этой преграды метров пятьсот, Вильмар остановил машину, вышел, ловко переместив из кузова на землю снегоход, и выжидающе посмотрел на Дмитрия. Стриженов кивнул ему твердо и уверенно: мол, спасибо, все в порядке, дальше я сам. Вытащил из рюкзака стопку наличности, протянул.

Старик спрятал деньги, криво усмехнулся, бросил несколько фраз по-исландски, показывая, как управлять транспортом. Потом махнул Дмитрию на прощание и уехал.

Стриженов проводил его долгим задумчивым взглядом. Алчный, ворчливый старикан почему-то нравился Стриженову, казалось, впервые в Исландии он встретил человека, чей характер и взгляды были ему понятны и по-своему даже близки.

Оставшись один, Дмитрий убедился, что на трассе нет ни души, сверился с потрепанной бумажной картой и медленно, привыкая на ходу к снегу и ветру, поехал по бугристому заснеженному полю.

Очень скоро от кристальной белизны снега у Дмитрия заболели глаза, ориентироваться в пространстве удавалось с большим трудом. И вероятно, он все же сбился с курса, потому что на поиски дома, точкой отмеченного на карте примерно в трех километрах от трассы, ушло минут сорок.

Но когда на склоне горы Дмитрий заметил полуразвалившееся деревянное сооружение, занесенное снегом и сильно покосившееся, сердце громко застучало в груди, то ли от страха, то ли от радости.

Стриженов подъехал, слез со снегохода и некоторое время молча рассматривал постройку. Это был традиционный почти треугольный дом, глубоко посаженный в землю и утепленный дерном. В таких постройках столетия назад жили исландцы. Сейчас дерновые дома строили по большей части для развлечения туристов, чтобы показать им быт викингов.

Впрочем, этот дом явно строили давно и совсем не для развлечения. Здесь, в горах, вдалеке от дорог и населенных пунктов, в доме могли зимовать пастухи или охотники, а в холодные зимние ночи еще и скот. Конечно, постройка давно пустовала. Дмитрий понял это с первого взгляда. Окна дома были заколочены, дверь криво висела на одной петле, плохо прикрывая внутренности помещения, а вокруг лежал болезненно-белый, нетронутый, непримятый снег. Не похоже, чтобы здесь был кто-то живой.

Дмитрий стоял в трех-четырех метрах от прогнившего и просевшего фасада и не мог сделать ни шагу. Неужели все его выводы, все поиски, все было ошибкой? Неужели Лисы никогда не было в этом доме? Неужели Лисы больше нет?!

Стриженов закрыл глаза и замер, дожидаясь, пока волна отчаяния, злости и бессилия схлынет, и он снова сможет двигаться, думать, дышать. Он так долго стоял перед домом без движения, что от холода заломило пальцы. Стриженов потер ноющие руки, стряхнул с себя оцепенение и с осторожностью подошел к дому, опасаясь, как бы он не рухнул от его шагов. С трудом при открыл рассохшуюся деревянную дверь, вошел.

Внутри постройки было сумрачно, но не темно. Сквозь щели в деревянных досках, закрывавших окна, и приоткрытую дверь, сочился тусклый свет. А одно окно, выходящее на крутой горный склон, было заколочено не полностью, небольшой кусок доски был отломан. Стриженов подождал, пока его глаза, ослепленные солнцем и снегом, привыкнут к сумраку, и огляделся.

Стекла в окнах были почти целые, только в одном месте окно пересекала длинная изогнутая трещина. Хорошо сохранились стены и крыша. Пожалуй, лет двадцать-тридцать назад этот дом можно было бы назвать уютным. Тогда его стены были обиты широкими досками и покрашены в белый цвет, правда, сейчас краска почти полностью облупилась и слезла. На окнах кое-где еще угадывались полуистлевшие занавески, а мебель — деревянная кровать в углу, стол и стул — выглядели хоть и старыми, но достаточно крепкими.

Дмитрий медленно обошел все помещения по кругу. Комната, кухня со старой закопченной печью, кладовая или сени для скота, где не было пола, только утоптанная земля. Никаких следов, что в доме кто-то был в последние несколько лет. Стриженов присел на старый стул, глухо под ним заскрипевший, и глубоко задумался.