Лисьими тропами (СИ)

— Мне нужно разбинтовать рану, — объяснила я, когда встретилась взглядом с шинигами, но никакого диалога с его стороны не последовало.

Он кивнул. Остался стоять на месте.

— Ожог у меня за плечом, — напомнила я, даже указала.

— Да я понял с первого раза, — кивнул он.

— Нет, не понял, если все еще стоишь, — вздохнула. — Раздеваться я буду.

— Уже? — Хмыкнул он.

— Не смешно.

— Да ладно? Ты же улыбалась.

— Я не сказала, что всегда не смешно, — поправила саму себя. — Выйди.

— Что? Теперь смущаешься?

— Слушай! — Я тут же вспыхнула, шагнула к нему ближе и давай грозить пальцем. Указательным. — Это был сон, понял? Сны не обязаны быть рационально объяснимы. Во сне ты можешь беседы беседовать с каким-нибудь известным актером, который уже умер сто лет как, знать, что это он, а у него вместо головы козья морда. И это нормально!

— Чего ты так переживаешь? — Все еще пребывал в игривом настроении он. — Как будто для тебя это имеет значение.

— А чего ты к этому так прицепился?! Как будто и для тебя тоже!

Он замолчал. Ура! Вот, значит, как можно с ним договориться…

— Чего ты хочешь? — Спросил он.

— Выйди! — Осмелела настолько, что пнула его в бок и вытолкала за дверь.

Как только оказалась наедине с собой в комнате, поняла, насколько же я устала. Ладно, в университете кто-то был тем, кто стер все воспоминания о Нацуэ. Предположительно. Но ведь мы же снова вернулись сюда, так ведь? На кой черт нужно было ехать в такую даль? И хоть рамен был отменный, я бы даже сказала — бесподобный, всё же в таком состоянии я была не готова к таким подвигам.

И все-таки я поехала.

Итак, невозможное. Сняла свитер, футболку, принялась разматывать бинты. Ох… медсестра свое дело знает. Устала. Старалась-старалась и сдалась. Сил не было совершенно, ничего не получалось, в конце концов я пошатнулась и рухнула на колени, но голова шлепнулась на кровать, и… все. Кажется, уснула.

Это был забвенный сон, тот, в котором не снятся сны. Но это не означало, что я перестала воспринимать реальность. Стук в дверь я различила.

— Ты там что? Умерла? — Раздалось из-за двери.

— Ты узнаешь об этом первым, — парировала я, с трудом отрывая голову от кровати.

— Ты всё? У меня нет времени тебя ждать.

— Ты же шинигами, у тебя буквально все время мира… эй!

Это он бесцеремонно открыл дверь и зашел в комнату. Я тут же вцепилась в футболку и прикрыла грудь. Да, лифчик на мне был. Но на мне был лифчик, а не купальник!

— Ты что? Уснула? — Попытался проанализировать, почему я сижу на полу, уложив голову на кровать.

Ну что? Я же прикрылась, можно еще поспать…

— Ты же видишь, я больна, мне плохо, — бормотала себе под нос что-то я.

— Ладно, — не стал спорить шинигами, шагнул ко мне, я в ужасе проснулась и давай… не знать, чего ожидать.

Парень мог сделать что угодно, но я думала, он меня на ноги поднимет или типа того, а он уселся за моей спиной и придвинулся ко мне вплотную.

— Я быстро, — пообещал он, прозвучало как-то двусмысленно, я покраснела, но, к счастью, он не обратил на это внимания.

Просто взялся разматывать… бинты. Его пальцы касались моей кожи там, где бинтов больше не было. Сначала я напрягалась, ожидая похожих ощущений, как в месте ожога, но чем больше он разматывал, чем больше продолжал, тем мягче и нежнее казались его прикосновения.

А ничего, что он шинигами?

— Не больно? — Спросил он внезапно.

— Больно, — выпалила я, списав этот вопрос на ощущения от ожога.

— Я имел в виду то, что я делаю, — все-таки мне не показалось.

— Почему мне должно быть больно? — Не стала отвечать прямо.

— Ты напряглась так, будто ожидала боли, — довольно ровно заметил он.

Оставалось всего несколько витков.

— Ты все еще шинигами, а я все еще поврежденная настолько, чтобы тебя опасаться.

Он промолчал, и до конца ничего не говорил. Медсестра мало того, что перевязала меня, она еще и заклеила рану, поэтому, когда бинтов больше не осталось, последней преградой служила повязка, залепленная пластырем. Шинигами не стал ничего уточнять, просто взялся снимать пластырь. Опять же — ждала худшего, но больно не было.

Повязка была снята, я повернула голову настолько, насколько возможно, чтобы видеть выражение лица шинигами. И не зря. Сначала он смотрел просто, без каких-либо эмоций, но чем больше разглядывал мой ожог, тем больше его лицо мрачнело, между бровей пролегла складка.

— Что? Что там? — Не выдержала больше я.

Шинигами разглядывал мое плечо еще несколько секунд.

— Ничего, — наконец заключил он и стал подниматься на ноги.

На то, чтобы вскочить следом у меня силы нашлись. Он собирался будто выйти, но я схватила его за руку.

— Нет уж, ты не уйдешь! — Возмутилась я, пытаясь привлечь его внимание, а шинигами тем временем стал избегать моего взгляда. — Что ты увидел?

— Это неважно.

— Что?! — В этот раз я разозлилась сильнее, сжала его руку крепче. — Ты собираешься лгать мне? После всего, через что я прошла? После исчезновения Нацуэ?

Его глаза наконец-то добрались до моих, и я задохнулась от неожиданности, замолчала.

— Ты говорила о ёкаях, — напомнил он, а я внимательно слушала. — Похоже, ты оказалась права.

— А?