Лисьими тропами (СИ)

— Так вот какой твой план, — заметил кицунэ. — А ты уверена, что он дорожит твоей жизнью настолько сильно, чтобы не убить меня в тот же миг, когда его оружие вернется к нему?

— Я говорила не об этом, — поправила. — Я говорила о его обещании.

— Ах, давайте все давать друг другу обещания! — Рассмеялся кицунэ.

— Он не тронет тебя на время, пока мы будем искать виновника, — пообещала я.

Шин молчал.

— Только на это время?

— Ты же понимаешь, почему, — настаивала я. — Условия вполне подходящие. И это больше, чем его смерть от моей руки.

— Хм… — снова задумчиво протянул кицунэ.

И замолчал. Он молчал так долго, что у меня разболелась голова. Все это время я продолжала смотреть на Шина, а он — на меня.

— Пожалуйста… — не сдержалась, умоляя.

Кицунэ приблизился к моему уху и тихо-тихо шепнул, чтобы услышала его только я:

— Еще никогда не видел, чтобы кто-то так заботился о шинигами.

Мурашки побежали по коже от смущения. Но кицунэ был прав. И мне было уже все равно. Устала. Не потому, что истощилась, наоборот. От переизбытка впечатлений, новых сил, столкновений. Другой мир. Такой яркий и непостижимый. Когда бы еще я открыла его для себя? Если бы не метка… если бы не…

— Хорошо, — заключил кицунэ, сверкнул то ли огонь, то ли молния, рядом с Шином что-то упало, закопавшись в траву. — Идет.

— Нет! — Рыкнул почему-то Шин, но все еще был обессилен, чтобы сражаться.

— Вы найдете того, кто разрушил мой храм, и так ты закроешь половину своего долга передо мной, глупышка, — кицунэ вдруг отстранился, а я каким-то шестым чувством поняла, что он уходит.

Резко обернулась, поймала его за руку — снова его улыбка и четкое понимание, будто он ожидал именно этого.

— Скажи мне, где Нацуэ, — взмолилась я.

— Это уже четвертое желание. Но пока ты не выполнила ни одного…

— Пожалуйста, — взмолилась я, — хотя бы скажи мне, она жива?

Шоколадно-апельсиновые глаза кицунэ завораживали. Он снова менялся в своем идеальном совершенстве, поражал каждую новую секунду моей жизни своим существованием. Бесподобен…

— Считай это моим подарком, — уголки его губ приподнялись. — Да, она жива.

Меня накрыла волна такого облегчения, что даже закружилась голова. Задохнувшись то ли от счастья, то ли от вороха всех чувств сразу, я сделала глубокий вздох и отпустила кицунэ.

— Спасибо, — дрожащим голосом поблагодарила я, склонив голову.

А кицунэ… потрепал меня по голове, словно ребенка, а потом стало нестерпимо холодно.

Кицунэ ушел.

Оставив нас с шинигами наедине.

Глава 25

Эта поляна… нечто на грани невозможности. Как избавление, спасение, когда находишься между жизнью и смертью. Здесь было хорошо. И, несмотря на то, что хозяин этого места ушел, ему на смену пришел дождь. Из лепестков. Сначала я думала, что это сакура, но не было таких прекрасных цветов или деревьев в мире, каким можно было назвать шелк этих касаний.

Как и в случае со всем здесь вокруг, их цвет тоже варьировался от белого до розового, от персикового до сиреневого. Таких цветов не было на палитрах, они не поддавались изучению человеческим глазом. Это место само по себе было убежищем.

Но я здесь была чужой.

Как и шинигами.

Не знаю, сыграло ли роль, что кицунэ ушел, но Шин наконец-то смог сесть. Думаю, какая-то сила давила на него. А теперь… теперь отпустила. Судя по тому, как он все еще хватался за свой живот, полагаю, целиком и полностью он вряд ли выздоровел и восстановился.

Но когда первичная боль была преодолена, он нашел взглядом меня.

Не меч, который покоился рядом.

Меня.

Так, держаться, он меня обманывал. Обманывал, говорю, не дрожать! Молчать. Держаться…

— Ты знал, — обида просто двинула моим попыткам выглядеть сдержанной, собранной, отстраненной.

Мне не хотелось, чтобы он видел мои слабости. Но… разве же не слишком поздно для этого? Он мягко кивнул. Даже не возражал! Не вопил, не восставал, не противился. Не пытался оправдаться, не просил прощения… за что? За что ему извиняться?

Я бы хотела быть холодной, расчетливой и отстраненной, но душа просила вырваться болью дождем из слез. И слова сейчас были единственным, что останавливало меня от этого.

— Почему ты не рассказал мне? — Молчание. — Почему просто не сказал правду? Мол, «на тебе метка кицунэ, а он мне нужен»? — Молчание. — Я ведь спрашивала тебя. Но ты не договаривал, не признавался, что дело именно в кицунэ. Ты сказал «ёкаи». Но ты знал. С какого момента вообще? С самого начала?

— С того момента, как увидел метку, — внезапно ответил он мне так уверенно, а я на миг почувствовала будто он совсем меня не слушает. А он… слушал. — Я узнал ее в тот момент.

— И не сказал мне.

— Я думал, ты на его стороне, — заявил Шин.

И вот! Вот! Я должна была сказать: «Ха! Конечно! Я же полная дура, сейчас разревусь у тебя на плече и поверю!». Но… я вообще-то и была полной дурой. Своим заявлением он разрушил все мои обиды. Шин, ну как ты это сделал? Нельзя же так. Нельзя…

Держаться. Пожалуйста…

— Но ведь я вела себя нормально, — как будто защищалась.

— Я тебя не знал, — почему-то продолжал отвечать мне Шин. — Я не знал, как у тебя «нормально»…