Лисьими тропами (СИ)

В общем, такси приехало, и только по пути в Синдзюку оказалось, что деньги есть только у Такеру. Он и так не сильно горел желанием куда-то ехать, а тут еще ему за все платить. Мне было очень стыдно, но я по-прежнему продолжала смеяться. А Такеру нервничать. Хоть дороги были не сильно загружены, Такеру все еще порывался выскочить из такси и бежать, сломя голову, куда подальше. Что вызывало у таксиста беспокойство, потому что — что это вообще такое?

В общем, с горем пополам мы добрались до места и пошли к раменной. Такеру шел и хмурился, разглядывая улицу.

— Зачем нужно было ехать так далеко, чтобы поесть рамен? — Не понимал он совершенно.

Я же улыбнулась, поймала взглядом улыбку Шина и закусила губу.

— Это традиция, — объяснила я.

— Какая еще традиция? — Такеру пока еще не поймал волну нашего оптимистичного настроения.

Хотя, откуда вообще после всего взяться оптимизму? А, неважно! Мы живы? Живы. Оба? Оба. Даже Такеру вон с нами идет! Так-то я вообще была удивлена, что он меня дожидался. Наверное, чувство вины. Он же меня лисьей тропой отправил.

В общем, мы зашли в раменную, сели за наш любимый столик, только с одним изменением: Такеру сел напротив, мы с Шином — рядом. Пока готовился рамен, мы о делах не разговаривали. Сидели, молчали. Такеру еще разок порывался сбежать, но Шин довольно профессионально, аки какой-нибудь агент спецслужб, каждый раз ловил парня и возвращал обратно.

— Это же жуть, — когда рамен стоял уже перед нами, заключил Такеру.

— Зря ты так, рамен здесь очень вкусный, — заверила я.

— Да я не про рамен! — Такеру отмахнулся и с перепуганными глазами разглядывал, как Шин ест свою порцию. — Как?.. Как?..

— Я же тебе рассказывала… — вздохнула и перешла к делу.

Более или менее, без лишних уточнений еще раз напомнила ему, как встретилась с шинигами, Такеру даже понимающе закивал, когда я упомянула именно эту раменную. Не думаю, что упустила этот момент в прошлый раз, но, полагаю, Такеру было все равно до каких-то там раменных, поэтому он ее и не запомнил. Он сосредотачивался на более важных вещах — на ёкаях.

Медленно перешла к рассказу о кицунэ и нашей с ним беседе. На этом моменте Такеру подался вперед и во все глаза разглядывал меня, мне даже неуютно стало. Он расспросил меня подробнее, как выглядел лис, о чем я постаралась ему рассказать. Но столкнулась с проблемой.

— Он… у него… эээ… — вот вроде бы образ я помню, но описать его, — слов не хватало.

— Кицунэ ёкай, — подхватил Шин. Такеру взглянул на него, и я, прям, видела, как мурашки побежали по его телу от ужаса. — Его сложно описать. Особенно человеку.

— Я в состоянии принять это, — совсем даже не обиделся Такеру, больше преисполнился гордости, что ли.

— Он выглядит… по-разному, — попыталась вспомнить собственные впечатления.

— Как это? — Не понимал Такеру.

— Он… как будто меняется. Но… не так, чтобы сначала у него лицо твое, потом вон того повара, — махнула я в сторону кухни. — Просто… он необычен.

— Конечно. Он же ёкай, — Такеру сделал глубокий вздох. — И что в итоге? Теперь нужно понять, зачем шинигами разрушил храм?

Мы с Шином переглянулись. Как смел Такеру, однако.

— Кхм, — кашлянула я. — Очевидно, что храм разрушен и кицунэ это не нравится. Но теперь нужно понять, ради чего кто-то мог этот храм разрушить.

— Шинигами, — я так изящно уходила от уточнений, а Такеру рубил с плеча и выдавал правду прямо в лоб.

— Шинигами нет причины в этом участвовать, — заметил Шин довольно спокойно.

Такеру посмотрел на него, я заметила неладное, иии точно! Он опять ломанулся к выходу. Шин его снова остановил, вернул обратно на место. Такеру сделал глубокий вздох, огляделся. Я поджала губы, узнавая саму себя.

— Почему остальные тебя не боятся? — Воскликнул в каком-то отчаянии Такеру.

— Кто? — Спокойно уточнил Шин, а я не сдержалась и прыснула.

Была ночь, народу здесь — два повара, да та парочка парней, что сидела в другом конце помещения. Мы попали в самое непопулярное время. Возможно, так здесь только сегодня. Но неважно. К моменту не хватало только сверчков.

Однако юмор понимала только я, Такеру шутки не оценил. Снова загрузился, нахмурился и с горя стал есть рамен. Одна радость: ему хоть понравилось. Но еще хорошая новость — он наконец-то отвлекся.

— Я бы помог с этим, — немного поев, вернулся к разговору Такеру, — но мне мало, что известно о шинигами. Может, раз уж он здесь, он и поделится.

— Шин, — внезапно немного ревностно добавил шинигами, а я улыбнулась. — Меня зовут Шин.

Это было… так трогательно и приятно, что даже глаза увлажнились. Невольно улыбнулась.

— Хорошо, — согласился Такеру. Стал бы он еще со жнецом смерти спорить. — Но ведь по классике жанра нельзя исключать, что это был именно шинигами. Другой шинигами.

Парень так старательно пытался донести до Шина, что обвиняет кого-угодно, только не его, мне снова стало смешно. Не понимаю я саму себя: нашла время смеяться. Вообще-то радости мало, если задуматься.

— В том и дело, что причин для этого нет, — не сдавался Шин.