Лисица и Цербер (СИ)

Спустя час, кое-как успокоив Вивиан, студентка отвернулась к стене и поплотнее закуталась в одеяло.

— Вот и оторвалась в клубе, да, О’Нил? — прошептала самой себе девушка и зажмурилась, надеясь на скорый приход сна.

По злой иронии, Морфей не спешил посещать уставшую первокурсницу и, промаявшись с открытыми глазами до пяти утра, Сара тихонько собрала на ощупь шмотки и выскользнула в коридор. У ранних подъемов была масса плюсов, главный из которых заключался в абсолютно пустой душевой: ни рыскающих в поисках бритвы сокурсниц, ни неприятного шума, ни пошлых шуточек, выведенных тонкими девчачьими пальцами на запотевших зеркалах.

Замотав мокрые волосы в полотенце, девушка спустилась на первый этаж: будить Вивиан так рано не хотелось, а ловить простуду на холодном октябрьском ветру, таскаясь по улице, было глупо. Удобно устроившись на вытертом диване в фойе общежития, студентка огляделась и, убедившись в абсолютной пустоте холла, достала из большого кармана безразмерной толстовки книжонку, найденную ночью. Воровать улики она не планировала, но дурная привычка тянуть все, что вызывало интерес, оказалась сильнее.

— Посмотрим, что тут у нас, — бормотала она, распутывая кожаные завязки дневника. — Доброе утро…

Тонкие страницы были методично покрыты древнегреческим: большую часть первокурсница разобрать не могла — на то она и первокурсница, но некоторые слова показались знакомыми. И, судя по тому, что она успела вызубрить с начала года, хозяин книжки был абсолютно безумен.

— И что же ты собрался пробуждать, чокнутый? — усмехаясь, Сара неспешно перелистывала дневник. Внезапно пальцы нащупали плотную полароидную карточку, и ироничная улыбка мигом сползла с лица. — А это у нас кто?

На студентку смотрела счастливая олдскульная троица: розоволосая нифма, прекрасный, как древнегреческий бог, юноша… и ее новая знакомая, та самая спортсменка из клубного туалета.

— Андреа? — не веря своим глазам, девушка перевернула снимок и недоверчиво прищурилась. — «Майями, 1983 год». Бред какой-то. — Захлопнув книжку, студентка быстро обмотала корешок завязками и затянула тугой узел. — Вот уж дудки. Я в эту чертовщину не полезу. Хрен вам, дамы и господа.

В памяти воскрес Джон и найденная по случайности старая фотография. Ничуть не изменившийся: юный, притягательный, улыбающийся лишь краешком губ, но ей хватало и этого.

Вот новичок старшей сентфорской школы протягивает локоть и спасает ее под своим зонтиком, вот забавно хмурится, раз за разом проигрывая в «Двадцать одно» — поддавался так неумело, но именно в этом и было то самое, особое очарование. Вот ведет ее в густую чащу, открывая новые чудеса мира, и кружит под шум холодного водопада. Теплые глаза, теплые губы, теплые руки.

От макушки до кончиков пальцев — ложь.

Не найди она в пыльных архивах старую карточку Джона в окружении давно выпустившихся сентфорцев, сколько детей он бы еще похитил во имя своего хозяина? Никто не должен жить вечно.

Мысли, подобно злому рою, копошились в голове, невольно проводя параллели между бывшим возлюбленным и новой знакомой. Образы Джона и Андреа рассыпались хрустальной крошкой и вот на Сару сквозь пелену тумана пристально смотрит древний рогатый бог.

Никто не имеет права жить вечно.

«Твою мать. Твою мать. Твою ж мать!»

Девушка сдавила виски, словно холодные пальцы могли остудить воспаленный разум. По пустому холлу разнесся звонкий шлепок — залепив себе со всей силы пощечину, вновь закрыла глаза, надеясь перекрыть непрошеные воспоминания чем угодно: допросом в полицейском участке, тихой поездкой в такси, заливистым смехом Вивиан… горячими руками таинственного курильщика. Легче не стало, и, в которой раз за последние дни, первокурсница устало махнула рукой, отпуская вожжи.

Бой с тенями из прошлого был заведомо проигрышным, так какого черта она продолжала трепыхаться? По иронии, стоило только расслабиться, как голову оккупировали простые житейские переживания. Студентка вспомнила, что еще не подготовила перевод к контрольной на понедельник, не отнесла скопившиеся за последнюю неделю тряпки в прачечную и не дочитала методичку по современной культурологии. Беспокойно поерзав на диване еще час под спокойное инди в наушниках, поднялась — Вивиан ей нравилась, но не настолько, чтобы терять в холле весь день, пока соседка отсыпается.

За Вив сегодня играл куль одеяла у стенки — недовольно ворочался, что-то бурчал сквозь сон, порой показывая розовую пятку. Усмехнувшись, девушка наскоро завязала еще влажные волосы в пучок, зашторила окно поплотнее, побросала в корзину вещи не первой свежести, вытряхнула из «банки-засранки» горсть четвертаков и, прихватив планшет, покинула комнату.